Марк направился к двери со светящейся табличкой «Реанимация». В ноздри настойчиво лез запах хлорки и больничной еды. Он завернул за угол и, пройдя мимо автомата с сандвичами и таксофона под пластиковой полусферой, увидел впереди дежурный пост отделения интенсивной терапии, где сидели две медсестры. Одна разговаривала по телефону, вторая утешала плачущую пожилую женщину.

Войдя в палату, Марк направился в угол, где накануне вечером лежал Джош. Он думал найти здесь Зои, однако вместо нее увидел высохшего старика с седыми космами и ввалившимися пожелтевшими щеками, утыканного трубками капельниц. Возле койки стоял аппарат искусственного дыхания.

Марк поспешно окинул взглядом другие койки, но Джоша здесь не было и в помине. Он пришел в ужас. Что, если парню стало лучше и его перевели в другую палату? Марк опрометью бросился к посту и встал перед висевшей на телефоне медсестрой – бойкой толстушкой лет тридцати, с высокой прической и беджиком с надписью: «Отделение БИТ, МЭРИГОЛД УОТТС, медицинская сестра». Судя по всему, она болтала со своим дружком.

Марк нетерпеливо ждал, облокотившись о деревянный барьер, и смотрел на множество черно-белых и цветных мониторов. Пару раз он быстро поворачивал голову, надеясь поймать взгляд медсестры, привлечь ее внимание, но ту, казалось, заботит лишь, где она будет ужинать.

– Да, хочется чего-нибудь китайского. Утку по-пекински. Знаешь, где готовят утку по-пекински с блинчиками и… – Наконец, болтушка соизволила обратить на него внимание. – Слушай, мне пора. Я перезвоню. Да, и я тебя люблю. – Она с улыбкой повернулась к Марку: – Слушаю вас! Чем я могу вам помочь?

– Джош Уокер. – Марк махнул рукой в сторону палаты. – Он лежал там… ммм… вчера. Скажите, пожалуйста, в какую палату его перевели?

Лицо медсестры застыло, как будто ей вкололи мощную дозу анестетика.

– Вы родственник? – настороженно спросила она.

– Нет, я его компаньон. – Марк тут же пожалел, что не представился братом Джоша. Она бы не стала проверять.

– Прошу прощения, – протянула медсестра, видимо пожалев, что из-за него прервала разговор, – но мы даем такого рода информацию только родственникам.

– Да просто скажите, куда его перевели!

Послышался писк. Медсестра посмотрела на мониторы. Над одним загорелась красная лампочка.

– Извините, но я должна идти, – заявила она и чуть ли не бегом поспешила в палату.

Марк достал мобильник, но тут же заметил объявление: «Пользоваться мобильными телефонами в отделении строго воспрещается».

Охваченный страхом, он рванул к лифтам и, спустившись на первый этаж, несся по лабиринту коридоров, пока не достиг главного входа.

Подойдя к стойке администратора, Марк услышал громкий, почти истерический вопль и увидел Зои. По ее лицу бежали слезы, светлые кудри совершенно растрепались.

– Это все ты, твой дружок Майкл и ваши идиотские шутки! – закричала она. – Кретины несчастные, тупицы!.

Он лишь молча смотрел на нее, пока она, сотрясаясь от безудержных рыданий, не упала в его объятия.

– Он умер, Марк! Только что! О господи! Умер! Джош умер! Помоги мне, пожалуйста! Что мне делать?

Марк обнял девушку еще крепче.

– Я думал, он пошел на поправку… и выкарабкается, – запинаясь, выдавил он.

– Они сказали, что ничем не могли помочь. Выживи он, все равно остался бы растением. О боже! Господи, Марк, прошу тебя, помоги мне. Что же делать? Как я скажу детям, что их папа никогда не вернется домой? Что я им скажу?

– Ты… хочешь чаю или еще чего-нибудь?

– Не хочу я никакого чая! – прорыдала Зои. – Я хочу моего Джоша! О господи! Его увезли в морг! О господи, боже мой, что же мне делать?!

Марк стоял молча, крепко обнимая молодую женщину и поглаживая ее по спине. Он надеялся, что никто не заметит, какое он испытывает облегчение.

Майкл проснулся, как от толчка, попробовал сесть, но тут же стукнулся головой о крышку гроба. Вскрикнув от боли, он дернулся, но плечи наткнулись на обитые атласом стенки. Майкл заметался, мучимый непреодолимым приступом клаустрофобии.

– Выпустите меня отсюда! – завопил он, судорожно втягивая в себя воздух, потея и дрожа от холода одновременно. – Умоляю, выпустите меня!

Майкл обессиленно умолк. Его никто не слышит. Голос заперт, похоронен здесь вместе с ним самим.

Он зашарил вокруг в поисках фонарика, но в растерянности не сразу нашел его. Включил, посветил вверх, затем – на стенки своей «тюрьмы». Бросил взгляд на часы. 11.15.

Ночи?

Уже наступило завтра?

Нет, должно быть, сейчас все-таки ночь. Ночь четверга.

Стекавшие по спине и груди струйки пота образовали под ним лужицу. Изогнувшись, Майкл посветил фонариком через плечо, и внизу что-то заблестело. Вода. Целый гребаный дюйм!

Он с ужасом уставился на дно гроба. Нет, это невозможно! Абсолютно невозможно, чтобы натекла целая лужа пота.

Два гребаных дюйма.

Майкл опустил руку и, подсвечивая фонариком, вытянул мизинец наподобие лота. Вода доходила до второго сустава. Да не мог он так вспотеть! Сложив ладонь лодочкой, Майкл зачерпнул воды и стал жадно пить грязную соленую жижу. Он пил и пил, несколько минут ему казалось: чем больше пьешь, тем больше хочется.

Только утолив жажду, Майкл сообразил, что возникла новая опасность. Вода поднимается! Он схватил пряжку и принялся бешено царапать крышку, но через несколько минут металл так накалился, что стал обжигать пальцы.

Дерьмо собачье!

Майкл поднял бутылку виски. Осталась всего треть. Он стукнул горлышком о дерево над головой. Никакого результата. Еще раз! Послышался треск – от бутылки откололся крошечный осколок. Ну нет, только дурак станет попусту разливать виски! Майкл поднес горлышко к губам, наклонил бутылку и набрал полный рот обжигающей жидкости. Господи, как хорошо-то!.. Он снова вытянулся во весь рост, прильнул к бутылке и глотал, глотал, глотал – пока не захлебнулся.

Поболтав бутылкой, он осветил ее фонариком. Сосредоточиться было трудно – голова кружилась. Виски осталось всего ничего. Если только…

Что-то глухо ударилось о крышку гроба, и Майкл почувствовал, как чертов ящик шевельнулся!

Еще один удар.

Словно кто-то топнул ногой.

Встал на крышку гроба прямо у него над головой и приплясывает!

Надежда всколыхнула каждый нерв. О господи, наконец-то они вытаскивают меня отсюда!

– О'кей, вы, подонки! – завопил он, но голос оказался слабее, чем он рассчитывал. Он перевел дух и услышал, как над головой что-то скребется. Наконец-то! Наконец-то, мать вашу!

– Какого хрена вы столько копались?