Он замолчал, пожав плечами, худыми даже под новым покрывавшим их серо-синим мундиром.

– То, что я узнал, так возбудило меня, что я разразился речью. Главное вот что. Вдохновленные нашим примером, люди восстают по всей Америке.

Рабочие серебряных шахт Невады перебили свою охрану и забаррикадировались под землей; они поклялись умереть, но не сдаться. В Сиеттле грузчики подожгли с полдюжины кораблей, груженных древесиной для Востока, и сдерживали черных солдат, пока не погиб весь груз.

В Чикаго начался мятеж и продолжается до сих пор, хотя азиафриканцы пустили в ход против толпы пулеметы. В Питтсбурге…

– Ради бога, приятель! – воскликнул Гэри. – Ты считаешь эти новости хорошими? – Он седовласый, со впавшими щеками, согбенный под тяжестью тяжелого труда и горя. – Эти бедные придурки так ничего не добьются. Азиафриканцы перебьют их, и это будет конец всему. Надо это прекратить. Мы как-то должны их остановить.

– Вы, конечно, правы, – спокойно сказал Норманфентон. – Эти невооруженные и неорганизованные выступления будут быстро и безжалостно подавлены и ничего не достигнут. Я уже передал указание Национальному главному, чтобы оперативники Сети успокоили людей в своих районах, а потом организовали полувоенные отряды, готовясь действовать по нашему приказу.

– Минутку, генерал, – протянул Пейн. – А почему вы думаете, что кто-нибудь будет подчиняться вашим указаниям?

Серьезный взгляд Норманфентона переместился на него.

– Ваш вопрос очень уместен, капитан Пейн. Попрошу ответить на него полковника Доусона.

Все посмотрели на Джондоусона. Тот взял со стола бумагу, и Дикар заметил, что его костлявая рука чуть дрожит. – Это первое сообщение, – сказал он, – полученное от Национального главного. Оно адресовано генералу Фентону.

В нем говорится: «Узнав о ваших действиях и не имея связи с вами, я предложил оперативникам Тайной Сети связаться по возможности со всеми американцами. И получил ответы со всех концов страны. Все единодушно предлагают мне попросить, чтобы вы приняли звание Временного Президента Новой Америки и назначили тех, кого сочтете нужным, членами Временного Конгресса.

Я также получил право принести присягу верности от имени всех патриотов, клятву исполнять ваши приказы и законы вашего Конгресса, пока битва, которую мы начинаем, не закончится победой или поражением. Каждый американец присоединяется к молитве за то, чтобы вы и Второй Континентальный Конгресс снова привели нас к свободе, которую наши предки двести семь лет вырвали у тиранов. Подписано: Национальный главный – от имени народа Америки».

* * *

Голос Джондоусона четко звучал в полутемной тишине увешанной флагами комнаты, волнуя даже Дикара, который мало что понял из прочитанного. Долгое время никто не шевелился, не издавал ни звука.

Хотя ветра не было, Дикару показалось, что один из фагов, поблекший, с изображением свернувшейся змеи на поблекшем полотнище [Гадсде́новский флаг (англ. Gadsden flag) – исторический флаг США, представляющий собой жёлтое полотно с нанесённым изображением гремучей змеи, свёрнутой в клубок и готовой нанести удар. Под изображением змеи расположена надпись «Не наступай на меня». – Прим. пер.], шевельнулся, как будто над массивной головой Норманфенота им размахивают призрачные руки.

Гул прокатился по помещению, как шум утреннего ветра в деревьях, и комната проснулась, как просыпается лес на рассвете.

– Вы, конечно, приняли это предложение, генерал, – сказал Холтон, маленький человек с тонкими поджатыми губами и глазами, как два полированных камня. – Это большая честь, генерал.

– Принял. – Норманфентон поднял голову. – Но это не столько честь, сколько возложенное на меня тяжкое бремя. Я просил Создателя дать мне силу, чтобы вынести это бремя, и я думаю, джентльмены, что будет хорошо, если вы тоже обратитесь к Нему с просьбой о силе и мудрости, потому что я назначаю вас Вторым Континентальным Конгрессом.

– Нет! – Он поднял руку, останавливая слова, которые собирались произнести слушатели. – Никаких речей, пожалуйста, и никаких бессмысленных церемоний. Самолет, пролетевший над нами сегодня, это предупреждение: враг собирает силы, чтобы выступить против нас.

– Только одно! – резко сказал Гэри. – Очевидно, самолет был послан, чтобы определить, насколько мы сильны, но что еще произошло?

– Гораздо более зловеще то, что не произошло. От Национального главного мы узнали, что он не получал сообщений от агентов Сети с территории, ограниченной примерно реками Делавер и Хусатоник на западе и востоке, на севере линией, проведенной через Кингстон, и на юге линией через Нью-Йорк.

– Мы находимся в центре этой территории.

– Совершенно верно. Каком-то образом азиафриканцам удалось заставить замолчать станции Сети на территории, через которую они пройдут, чтобы нанести удар нам.

– Еще одно, генерал, – впервые заговорил Уолт. – С самой темноты никто не приходил в лагерь. Последние пришедшие должны были скрываться от вооруженных машин вражеских патрулей.

– Черт побери! – Холтон ладонью хлопнул по столу. – Люди из моего отряда, которые дежурили ночью в дотах, слышали далекую стрельбу. Так как мы не высылали патрулей, я не обратил на это внимания…

– Подождите! – Прервал его Гэри. – Я видел… Послушайте. Мы с ребятами стояли на крыше у противовоздушных пушек. Небо на горизонте было красное, как будто там горел большой пожар.

– Да. – Лицо Норманфентона посерело. – Зная, к каким мерам обычно прибегает вице-король Йи Хашамото, когда сопротивляются его власти, мы можем представить себе, что делают азиафриканцы. Я…

– Но не я. – Лицо Моргана стало почти черным, и взгляд его суженных глаз был страшен. – Мне не нужно догадываться. Я видел, что они сделали с нашим маленьким городом, когда я расколол голову желтой собаке, тащившей мою Джейни.

Я прятался на Сторм Кинг и видел, как они казнили каждого десятого белого и увезли всех остальных, бог знает куда забрали всех женщин и детей на милю вокруг, вначале заставив их поджечь собственные дома. Вот что они делают сейчас от Эзопус Крика до Нарроуза – за то, что мы сделали здесь.

– В этом нет никакого сомнения, – с кривой улыбкой сказал Пейн. – Когда вы начинали, должны были знать, чем это кончится. Если посеешь ветер, пожнешь бурю.

Гэри повернулся к нему.

– Вас это как будто не тревожит, капитан Пейн. – Его низкий голос звучал как рычание. – Как будто вы мадскил.

* * *

Все смотрели на этих двоих, на удивленных лицах дергались мышцы. Дикар знал, почему. Мадскилы – так в Далекой Земле называли трусов белых, которые пресмыкались перед азиафриканцами и выполняли грязную работу. Гэри назвал Пейна словом для боя.

Но ничего не произошло. Пейн, продолжая улыбаться, спокойно сказал:

– Не думаю, что вы серьезно так считаете, Гэри. – Дикар заметил, что в его светлых глазах нет улыбки. – Но если вы серьезно, должен указать вам, что в таком случае я бы не стал добровольно предлагать вам свою службу.

– Может, и нет, – проворчал