– Ты смотри. Чего только в жизни не бывает! И в каком же он тогда был звании?

– Помнится, в капитанах ходил.

– А то что у Колчака он уже генералом был, ты знаешь?

– Шутишь, – в свой черёд удивился Георгий Константинович.

– Какие шутки! А потом ещё и у Будённого воевал.

– Удивил ты меня, Александр Михайлович. Очень удивил.

– Так и сам в своё время удивился.

– А что за история у него с Мехлисом приключилась?

– История забавная, – с улыбкой ответил Василевский. – Лев Захарович решил по обыкновению «подровнять генерала». А тот даже и не понял, кто перед ним. Комиссар да комиссар… Хоть и корпусной. Да ещё и хамит генерал-лейтенанту, представителю Ставки. А с Суровцевым автоматчики из НКВД. Ну и закончилось дело «стой, стрелять будем!». Ещё и очередь из автомата дали поверх головы. Мерецков рассказывает, товарищ Мехлис чуть в штаны не наложил.

– Хорошо, – рассмеялся Жуков. – Хоть кто-то нашёлся, кто ему, псу, место указал…

В ожидании генерала маршалы разговорились. Вспоминали Гражданскую войну. В который раз, не без радости, удивляясь, что оказались именно в Красной армии. Их личный опыт в изобилии давал примеры столкновений и стычек с подобными себе офицерами и унтерами, воевавшими по другую сторону фронта.

– И ты представляешь что, – продолжал свой рассказ Жуков, – я его нагоняю, чтобы рубануть, и не замечаю, что он шашку левой рукой перехватил. Я уже и замахнулся. А он чуть приостановил коня и с левой переписал мне поперёк груди – я из седла колодой и вылетел. На простой казачий приём, как мальчишка, попался. Полушубок, сука такая, аж до нательной рубахи рассёк. Если бы не мой ординарец, дорубил бы, нечего делать… Грудь потом месяца три ныла…

– Разрешите? – спросил, входя в кабинет, Суровцев.

Двадцать километров из Красногорска до Москвы генерал преодолевал ровно час. Может быть, в другой раз начальник Генерального штаба и отчитал бы подчинённого за нерасторопность, но сейчас не стал этого делать. Лишь заметил:

– Ждать себя заставляете, товарищ генерал.

– Виноват, – без пререканий и разъяснений повинился Суровцев.

Жуков предпочёл не вмешиваться. Он с интересом наблюдал за своим бывшим начальником по царской армии и нынешним сотрудником оперативного управления советского Генштаба. В последний раз он видел его в приёмной Сталина летом 1941 года.

Был Суровцев тогда без знаков различия и только что вышел из кабинета Сталина, где, так получалось, беседовал с вождём наедине. Узнали они тогда друг друга сразу, но у обоих хватило ума не выдавать своё давнее знакомство. Тем более в присутствии начальника разведки НКВД Фитина и секретаря Сталина – Поскрёбышева. Теперь Суровцев был иным. Не знай Жуков его биографии, мог бы поразиться и выправке и внешности генерала. Как ни странно, погоны, почти старорежимного образца, не вступали в его внешности в противоречие с советским орденом Красного Знамени и совсем уже современным орденом Александра Невского на груди. И даже юбилейная медаль «Двадцать лет РККА» не казалась несуразной на генеральском кителе с погонами, с первоначальными обладателями которых и сражалась рабоче-крестьянская Красная армия.

– Докладывайте, – приказал Василевский.

– Товарищ Маршал Советского Союза, во время вашего отсутствия по линии агентурной разведки получены сведения чрезвычайной важности. Учитывая секретность и абсолютную конфиденциальность информации, работали с ней только Верховный главнокомандующий, начальник оперативного управления генерал Антонов и я. Вот документ. Прошу ознакомиться.

Суровцев достал из папки несколько листов машинописного текста и аккуратно разложил их на столе. Чуть больше часа тому назад из этой же папки он доставал другие бумаги, чтобы показать их Паулюсу.

– Слева – немецкий оригинал. Справа – перевод. Перед вами часть стенограммы и сам оперативный приказ номер шесть, – пояснил он и отошёл в сторону.

– Кто переводил? – склоняясь над бумагами, спросил Василевский.

Бросил взгляд на Суровцева, потом на протирающего очки Жукова.

– Ну да, – сам себе ответил маршал.

Документ с первых строк захватил внимание полководцев сильнее, чем захватывает сюжет авантюрного романа. Чего только стоило указание места и времени действия: «Ставка фюрера. 15 апреля 1943 г. Совершенно секретно. Только для командования», – бесстрастно сообщал гриф. Далее следовала стенограмма исторической речи-приказа Гитлера:

«Я решил, как только позволят условия погоды, провести наступление “Цитадель” – первое наступление в этом году.

Этому наступлению придаётся решающее значение. Оно должно завершиться быстрым и решающим успехом. Наступление должно дать в наши руки инициативу на всю весну и лето текущего года.

В связи с этим все подготовительные мероприятия необходимо провести с величайшей тщательностью и энергией. На направлении главных ударов должны быть использованы лучшие соединения, наилучшее оружие, лучшие командиры и большое количество боеприпасов. Каждый рядовой солдат обязан проникнуться сознанием решающего значения этого наступления. Победа под Курском должна явиться факелом для всего мира.

Я приказываю:

1. Целью наступления является сосредоточенным ударом, проведённым решительно и быстро силами одной ударной армии из района Белгорода и другой – из района южнее Орла, путём концентрического наступления окружить находящиеся в районе Курска войска и уничтожить их».

Заместитель Верховного главнокомандующего и начальник Генерального штаба непроизвольно переглянулись. Продолжили чтение. Далее в документе говорилось о «моменте внезапности», об «обеспечении максимально массированных ударных сил на узком участке», об окружении русских войск, о соблюдении «радиомолчания» в армиях, прибывающих в состав групп армий. И так до седьмого пункта приказа, который сообщал: «В целях соблюдения тайны в замысел операции должны быть посвящены только те лица, привлечение которых абсолютно необходимо».

Если после прочтения первого пункта приказа Василевский и Жуков обменялись взглядами между собой, то после пункта последнего подняли глаза на Суровцева.

– Что скажешь, Георгий Константинович? – обратился Василевский к Жукову, не отрывая, впрочем, взгляда от генерала.

– Одно из двух, – сняв очки, отвечал маршал, – или мы воевать научились, или немец хочет создать у нас такую иллюзию. Ваше мнение, – обратился он к Суровцеву.

– Налицо практическое исполнение директив немецкой ставки. Достоверно установлено, что главные потоки войск и военных грузов противник направляет в районы Орла, Кром, Брянска, Харькова, Краснограда и Полтавы. Идёт усиленная концентрация войск противника в районе Орла и Белгорода. В дополнение могу сообщить, что в Германии объявлена тотальная мобилизация. Призывают пятидесятилетних. По самым скромным подсчётам, численность немецких войск только на главном направлении равна не менее девятистам тысячам солдат и офицеров. Партизаны сообщают об эвакуации местного населения из районов расположения немецких частей.