Кроме того, в деле стяжания добродетелей в своем служении сестре необходимо действовать так, чтобы всегда простираться впредняя (Фил. 3, 13). В земном путешествии, когда путешественник останавливается, то ничего не теряет из пройденного прежде пути; в духовном шествовании, если текущий путем добродетели остановится, то теряет многое из стяжанных ранее добродетелей. В земном путешествии, чем дальше идет путник, тем больше увеличивается его утомление, в течение же путем духовной жизни, чем более кто продляет путь, простираясь впредняя, тем более приобретает силу и способность для дальнейшего шествования.

Нарушая принципы «ненадеяния на себя» и «всецелого упования на Бога», сестра милосердия становится попросту светским человеком и перестает быть проводником благодати Божией, необходимой для спасения вверенного в ее руки больного. Больной, может быть, и станет здоровым, но посещения Божия по вине сестры за время болезни не сподобится и болезнь не станет лекарством для исцеления его души.

В заключение уместно сказать, что православная христианка, становясь сестрой милосердия, призывается на брачный пир, на путь спасения. Незнание ею главных сотериологических основ, навыков духовной брани и стяжания Святого Духа на этом пути лишают ее способности исцелить и спасти свою душу, а знание – помогает и соединяет ее с Богом.

Сестринская милосердная деятельность должна рассматриваться в контексте более широкой темы – женского служения в Церкви. И хотя во Христе нет мужеского пола, ни женского (Гал. 3, 28), но особенности именно женского служения Церковь всегда подчеркивала, о чем свидетельствует церковная история.

В апостольское время существовали различные виды служения, каждый верный находил в Церкви свой чин, свое место служения. Начало социального служения было связано с избранием диаконов. Тогда же встал вопрос о служении женщин в Церкви, его поднимает св. ап. Павел в своих посланиях. К III веку складывается особый вид именно женского служения – это служение диаконисы. В обязанности диаконис входила, в основном, подготовка взрослых женщин ко крещению, посещение больных и неимущих христианок, а также в некоторых общинах они следили за поведением женщин и девушек во время богослужения. В послеконстантиновскую эпоху государственности диаконисы стали все менее востребованы, и, постепенно вытесняемое иподиаконским служением женское диаконство превратилось в почетное церковное звание. Вся милосердная деятельность, осуществляемая в древней Церкви диаконами и диаконисами, сосредоточилась в монастырях, поэтому к XII веку наблюдается постепенное упразднение в Православной Церкви чина диаконис. Русь не знала диакониского служения, хотя глухое напоминание о нем можно услышать в таких наименованиях, как «обетные девы» и «чернички». На Западе милосердная деятельность женщин не прекращалась. В средневековье возникали церковные общины, осуществлявшие социальное служение. Но оно, вслед за обществом, все больше секуляризировалось и гуманизировалось. И как итог этого процесса, к XIX веку древнее церковное понимание женской миссии как служение жен-мироносиц, благовествующих миру весть о Воскресении, сменилось на образ сердобольной женщины, жалеющей больных и убогих. Именно в обмирщенном виде женское милосердное движение к этому времени приходит в Россию.

Одновременно с появлением первой общины сестер милосердия встает вопрос о возрождении древнего чина диаконис в Русской Церкви. Среди первых ревнителей этого начинания необходимо назвать имена арх. Макария (Глухарева) и свят. Филарета (Дроздова). Первый, как миссионер, остро нуждался в женской самоотверженной помощи в деле просвещения в Алтайской Миссии.

Второй, святитель Московский, сам поставил диакониским чином несколько игумений для монастырей[43].

В дальнейшем, вплоть до Собора 1917–1918 гг., вопрос об активном участии женщины в жизни Церкви широко обсуждался в церковных и общественных кругах.

Особо следует выделить труды на этом поприще священника Александра Васильевича Гумилевского, автора Устава первой Крестовоздвиженской общины сестер милосердия. Разрабатывая этот документ, он пришел к выводу, что такие общины – неправославный институт. Вместо них он предлагал восстановить статус диаконис. «Диаконисы должны образоваться в приходских церквах под ведением священников и ближайшем ведении местных епископов»[44], а затем формироваться в епархиальные общины и иметь единый всероссийский центр.

Великая княгиня Елизавета Феодоровна, учредившая Марфо-Мариинскую общину в Москве, также выступила за возрождение церковного чина диаконис. Она понимала это как дело чрезвычайной важности для всей Церкви. «Мы просили, – писала преподобномученица императору Николаю II, – о присвоении имени "диаконис", что по-гречески означает "служительницы", то есть служительницы Церкви, чтобы сделать наше положение в стране возможно более ясным: мы – организация Православной Церкви»[45].

Итогом обсуждения возможности привлечения женщины к служению стала рекомендация Предсоборного Присутствия от 20 марта 1906 г. будущему Всероссийскому Собору: «Переживаемое нами время в положении Церкви, некоторыми чертами напоминающее первые века христианства, побуждает, вспомнив о полезном служении диаконис в древней Церкви, призвать верующую русскую женщину к особливому служению ее Церкви, в звании диаконис»[46].

К сожалению, Собор не успел рассмотреть этот вопрос в силу известных обстоятельств. Канонически неразрешенная тогда проблема места женщины в Церкви, ее церковного статуса в деле милосердного служения с новой силой встает в наши дни. Эта проблема усугубляется и тем, что многие ревностные женщины, желающие послужить Богу и успешно совершающие социальную деятельность, не знакомы со святоотеческим учением о служении. Это практически лишает эту деятельность благодатного характера. Часто сестра выходит на послушание не во имя Христово, а во имя свое, возрастая в самомнении и тщеславии.

Жизнь в Церкви, к которой призывается каждый христианин, есть непрестанное служение Богу и Церкви. «Кто хочет быть первым между вами, да будет всем рабом, ибо и Сын Человеческий не для того пришел, чтобы Ему служили, но чтобы послужить и отдать душу Свою для искупления многих» (Мк. 10, 44–45). Это был новый, неизвестный человеческому обществу принцип, положенный Иисусом Христом в основание жизни Церкви: служить другому, жить для другого, умирать за другого…