Оказалось, что нас обрабатывал один и тот же гример, незаметный, худой, лысый человечек. День и время тоже сходились. Мужа обработали до меня, причем пана Паляновского он не видел. Что-то почувствовав, я потребовала предъявления фотографии настоящего пана Романа, которая должна была находиться в его документах. Предчувствие меня не обмануло, это была та самая физиономия, которую Басенька представила мне как своего шурина.

Страшный обман проявился во всей своей красе.

– Твоя фотография была в доме пылкого любовника, – сообщила я мужу. – Хватает уже и этого. Все они из одной шайки и, по непонятной причине, посадили нас сюда вместо себя. Мне это кажется все подозрительнее.

– Мне тоже. Тем более, что мы не должны были про это знать…

– Вот именно! Я только теперь понимаю, откуда этот идиотский балаган в доме. Был разговор, что Басенька чудит назло мужу и я тоже могу себе это позволить. Во всем этом столько же правды, как грязи под ногтями, я подозревала об этом еще со вчерашнего дня, из-за этой соли, потому что никакого смысла здесь нет…

– Подожди, скажи еще раз. Я не совсем понял, что ты имеешь в виду.

– Камуфляж, – объяснила я в приливе остроты ума. – Каждый из нас удивлялся бы, почему второй человек не узнает дублера, в конце концов одинаковых людей нет. Они защитились тем, что якобы известный много лет человек вдруг переменился и делает что-то совсем не то, что раньше. Мне объяснили, что Басенька чудит, поэтому, все, что я ни придумаю, муж будет считать ее выбрыками и обмана не поймет. В свою очередь, я бы удивилась, если бы нигде не нашла следов ее выбрыков, им надо было как-то все инсценировать, времени было мало, а фантазии у нее не хватило. В спешке она сделала все как попало, что-то попереставляла, что-то спрятала, и все. Получилась такая каша, что в ее сумасшествии можно было не сомневаться.

– Ты думаешь, что обычно она ничего такого не делает и вообще нормальная?

– Конечно! Везде, там, куда она не достала, царит педантичный порядок. По-видимому, до последней минуты они вели нормальную жизнь, а потом, возможно, вместе взялись за воспроизведение выбрыков. Таким способом они могли обмануть и тебя, и меня.

– Согласен, – подумав признался муж. – Обманули. Теперь все становится логичным и цельным.

– Но становится все более подозрительным…

– Я в чувствую какую-то подлость, – решительно остановил он меня. – Никто не пустит на ветер сто штук только для того, чтобы посмотреть, как они летят. Надо во всем разобраться, с уголовным кодексом я связываться не хочу. Так получается, что мне нужна незапятнанная репутация, я химик и добиваюсь стажировки в Швейцарии на полгода, сама понимаешь. И вообще, у меня есть разные планы… Я не желаю портить себе жизнь из-за дурацких идей какого-то Мачеяка! Не для того я столько лет вкалывал за эти мизерные гроши, чтобы разрушить все одним ударом!

– Ты где-то работаешь?

– Конечно. В политехническом.

– А как тебе удалось вырвать эти три недели?

– Я взял отложенный отпуск за прошлый год. И неделю с этого года. Неважно. Ты лучше подумай, что все это значит.

– В комнате было накурено, как на вокзале. Мы сделали себе сначала кофе, потом чаю. Весь пол был усеян обломками веточек из икебаны. Невозможность разрешения странной загадки приводила нас в ярость, а ощущаемая за ней опасность казалась все ближе и все страшнее.

– Начнем еще раз, сначала, – озабоченно сказала я. – Романы в подобной ситуации отпадают. С какой еще целью можно было совершить такую двойную замену? Показную, ко всему прочему.

Муж бродил по комнате двумя руками теребя волосы.

– Показную, показную… – бормотал он. – Что? Показную?.. Подожди, почему показную?

– Мне все больше кажется, что весь этот маскарад не для меня и тебя, а для кого-то другого. На что он больше всего напирал? Чтобы вместе ездить к Земянскому и чтобы ты притворялся в машине. Ты что-то делал в Лодзи?

– Ничего, оставил заказ на ткань. Можно было послать по почте, но он приказал съездить и посмотреть…

– Вот видишь. А мне приказали бегать на прогулки. И делать покупки. Кто-то нас должен видеть…

– На прогулках тебе никто в рот не заглядывал?

– Не знаю. Но дебил смотрел мне на руки… И когда мы ездили к Земянскому, за нами кто-то все время плелся. То такси с пьяницей, то парень на мотоцикле…

Муж остановился у стола, выпил остатки кофе, посмотрел на меня обезумевшим взглядом и опять принялся ходить.

– Да. В этом что-то есть, – признался он. – Напоказ, чтобы все думали, что мы дома. Но это не то, это еще не то… Перед этим ты сказала что-то важное, и у меня что-то наклевывалось… Ты не помнишь, что говорила?

– Разное. Больше всего меня беспокоит то, что они скрыли взаимную связь…

– Подожди, подожди… вот именно, что они являются одной шайкой… Нет, не то. Они посадили нас вместо себя, коварно и под фальшивым предлогом. На кой черт? Может этот дом должен взлететь на воздух?

В моем мозгу внезапно взорвался свет. Я похолодела внутри, что-то начало меня душить.

– Где пакет для шефа? – быстро спросила я.

– Муж остановился, как вкопанный, посмотрел на меня и застыл, запустив руки в прическу.

– Лежит в моей комнате. А зачем?..

– Они же знали, что мы никуда его не отнесем, верно? Оставим его дома. А если в этом пакете что-то… Я не говорю, что бомба, но что-то вредное… О боже, может оно что-то выделяет, излучает…

В воздухе повеяло жутким страхом. Муж сильно побледнел.

– Уран?.. – хрипло прошептал он.

Меня выбросило из кресла.

– Не знаю. Может, оно взорвется и снесет с лица земли всю эту халупу, или еще что… Такое иногда делают. Крестьяне сжигают целые деревни, получают страховку; а может, им нужна фиктивная смерть…

Муж обрел способность к движению. Не слушая моих апокалиптических допущений, он рванулся к лестнице, чуть не сорвав с петель двери. Я бросилась за ним. Мы ввалились в его комнату и застыли, опершись о стол, глядя на лежащий на нем пакет, как на страшную ядовитую змею, временно погруженную в легкую дрему.

После короткого мгновения гипнотического транса, под влиянием одной и той же мысли, мы одновременно склонились над столом, напряженно прислушиваясь. Ничего не было слышно, пакет лежал молча, не издавая никаких звуков.

– Бомба должна тикать… – неуверенно прошептала я.

– Тяжелый, гад… – пробормотал муж.

Некоторое время мы стояли неподвижно, молча, возможно, думая, хотя за это поручиться нельзя. Куда вероятнее, что мыслительные процессы в нас тоже остановились.

– Что будем делать, – наконец спросила я драматическим шепотом.

– Надо подумать, – беспокойно прошептал муж. – Кажется, надо на это посмотреть…