13.

Себастьян стоял над своей сидящей женой, расположив ноги по обе стороны от ее коленей, а ягодицами упирался в ее лицо. Самое первосортное говно выделялось из его мягко сжимающихся кишок.

- На что, черт возьми, нужен женский язык, как не на то, чтобы подтирать жопы? И какая польза от их глотки, если не для того, чтобы глотать наше дерьмо? – с удовольствием комментировал Ричард, после того, как превознес достоинства употребления мяса птицы для приготовления самого идеального дерьма.

Себастьян хмыкнул в знак согласия, сосредоточившись на своих действиях. Он задавался вопросом, какие какашки он производит: твердые и аккуратные или неряшливые полужидкие сгустки? Если они будут достаточно плотными, то она действительно сможет с этим справиться. Стоны Бетан отдавались эхом от его ягодиц, и его член напрягся в знак одобрения. Почему он никогда раньше не использовал лицо своей жены в качестве унитаза? Это и впрямь было довольно раскрепощающе.

Или это нужно считать развратом...

Он ухмыльнулся и посмотрел на истинный объект своих желаний, Молли, официантку из стрип-клуба. Ухмылка мгновенно исчезла с его губ. Тупая сука просто взяла и отключилась.

- О, ради Бога, - простонал он, остатки дерьма выскользнули из прямой кишки прямо в горло его жены.

Себастьян застегнул молнию и подошел к Молли, подхватил ее под мышки и бесцеремонно усадил обратно на сиденье. Ее веки затрепетали, голова наклонилась вперед, тело обмякло.

- А ну-ка, очнись, проснись и пой, пора ужинать.

На самом деле, это было не так. Произнося свои слова, он увидел, что солнце встает. Окна, выходящие на восток, были идеальной витриной для захватывающего вида восхода, который окрасил не столь отдаленную группу деревьев в мириады нежных цветов. Молли застонала, и ее веки дрогнули, открываясь.

Глубоко вздохнув, Себастьян погладил ее прекрасное лицо. Это был первый раз, когда он увидел ее так близко и при дневном свете. Она действительно была безупречной красавицей. Ее кожа была чистой и гладкой, с легким намеком на увядающий летний загар. Волосы выглядели натуральными, насыщенного золотистого оттенка. И что с того, что это был не абсолютно идеальный цвет, но уж наверняка он был не более чем на один-два оттенка светлее, чем задумано природой.

- Солнце взошло, - сказал он Ричарду, который атаковал грудь своей жены ножом и вилкой для стейков.

- Действительно. Возможно, нашим гостям пора отдохнуть несколько часов, они должны быть разбиты после своего путешествия, и им понадобятся силы на сегодняшнюю ночь. Но, к сожалению, не все из вас смогут принять участие в грядущем веселье, двое из вас должны будут остаться сейчас с нами до самой своей смерти.

Он щелкнул пальцами, и подошел охранник с ружьем. Себастьян внутренне рассмеялся над грозным видом своего друга, над тем, какой ужас он, должно быть, вселял в сердца их жертв прямо сейчас. Губы Ричарда были перепачканы кровью жены, когда он задумчиво жевал ее сосок.

Эстер. Он почти забыл о ней. Толстая сука все еще лежала на полу, куда ее бросил Харлан. Или, можно сказать, выкинул.

Он снова ухмыльнулся. Все это было так весело.

Себастьяну так нравилось наблюдать, как все их прекрасные лица еще больше погружаются в бездну отчаяния из-за новостей Ричарда. Он снова сел, наслаждаясь атмосферой.

- Ну и кого из них мы возьмем? - спросил Харлан с набитым курицей ртом.

- Я хочу пока сохранить Молли, - сказал Себастьян.

Он почувствовал, как Бетан метнула в него кинжальный взгляд, и легкая дрожь возбуждения пробежала по его телу. Он знал, что его жена была сабмиссивом, но это было безумием. Ее он бы тоже не стал убивать сейчас, а насладился бы ее смертью позже. И если можно было судить по ее теперешней реакции, то и она тоже получала бы от этого удовольствие.

- А мне похуй, - услужливо добавил Харлан.

- Что ж, хорошо, я голосую за Тима и мою жену, - подытожил Ричард. - В любом случае, эта сука на грани срыва. И она точно никуда не денется.

- Хорошо, - согласился Себастьян.

Как и Харлан, он не видел причины возражать, пока мог приберечь Молли на потом.

- Охранник, - сказал Ричард человеку, который навис над ним. - Отведите остальных в их спальные помещения.

С некоторой неохотой Себастьян наблюдал, как уводят остальных.

- До свидания, дорогая, - сказал он Молли, - не скучай по мне слишком сильно.

- Да пошел ты, - выплюнула она в ответ.

Бетан умоляюще посмотрела на него, когда он обратился к Молли. Она ревновала.

Да, в этом нет сомнений, моя жена чокнутая.

На помощь подоспели еще двое охранников, и вскоре гостей вывели из бального зала.

Трое мужчин посмотрели друг на друга. Вот и настал решающий момент. Никто из них никогда раньше не убивал, во всяком случае, так. Не для развлечения. Ладно, в прошлом Харлан убивал раз или два в пьяном угаре, а Себастьян сам убил своих родителей, чтобы прибрать к рукам их огромное богатство, но вот так? Это был совершенно другой уровень, совсем другие ставки. Проститутки на других их вечеринках, за услуги которых они платили, никогда не оказывались мертвыми. Возможно, выведенными из строя, но все еще дышащими.

Ричард, прирожденный лидер их маленькой группы, прокашлялся, прочищая горло, чтобы заговорить.

- Джентльмены, я действительно верю, что это знаменует поворотный момент в наших отношениях и в нашей жизни. Как только мы пересечем эту черту, пути назад уже не будет. Как только мы испытаем все наслаждения, которые может предложить плоть, мы изменимся. Вы оба готовы?

- А медведь гадит в лесу? - спросил Харлан с нечестивой ухмылкой, от которой его шрам сморщился.

- Я был готов к этому всю свою жизнь, - сказал Себастьян с абсолютной уверенностью.

Ричард поднял свой бокал с шампанским.

- За разврат.

- За разврат, - повторили двое других, потянувшись за своими бокалами.

- Держитесь от меня подальше, ублюдки.

Все трое обернулись и посмотрели на оставшегося парня, который поднялся на ноги. Он держал один из ножей для стейка, яростно размахивая им в воздухе. Он пятился назад, не сводя с них глаз, направляясь к двери.

- И куда это ты собрался? - спросил Себастьян, позабавившись дерзости мальчишки.

- Держитесь подальше, - повторил тот высоким, писклявым голосом.

Себастьян поймал взгляд Ричарда. Он знал, о чем думал его друг. Если они