– Из-за жилья.

Я вопросительно посмотрела на Андрюшу.

– Но оказалось, что мне не положено. Я хотел съехать из бабьего царства. Они все равно, конечно, ко мне бы постоянно приходили и капали на мозги, но… В восемнадцать лет мне вообще хотелось биться головой об стену из-за их опеки. Я тебе, кажется, уже говорил, что всегда мечтал иметь свой ресторан.

– У тебя отец вообще был?

– Теоретически. Я не от Святого Духа родился. А ЭКО тогда еще вроде бы не было или оно не было доступно, как сейчас.

Я заметила, что это, вообще-то, и сейчас дорогостоящая процедура, хотя и говорят, что можно что-то сделать по полису.

– Вот именно. У матери на ЭКО денег точно не было. Она вообще замуж не выходила. Ни разу. Вначале была большая любовь с отцом моей сестры, потом с моим отцом. Оба женаты. Оба какие-то деньги подкидывали, но с нами не общались. Я думаю, что был бы другим, если бы у меня был отец, хоть какой-то мужик, который бы мной занимался. Дед, дядя. Но никого не было. Может, я еще и поэтому выбрал мужскую профессию.

А я подумала, что Андрей сейчас в первую очередь общается со мной из-за того, что у меня есть отдельное жилье. Я не знала, сложатся у нас с ним длительные отношения или не сложатся, но мне с ним было комфортно, он меня очень устраивал в постели, да и с подкаблучником легче жить, а у Андрюши это в крови, впитано с молоком матери, так что я решила не торопить события. Пусть все идет, как идет. Надо получать удовольствие, когда возможно и когда оно, можно сказать, само к тебе приходит. И Андрей хоть немного отдохнет от бабьего царства.

Я не собиралась его лелеять и трястись над ним. Он уже большой мальчик. Да и мне нужна поддержка и информация, а Андрей что-то может выяснить через своих коллег. И еще мне требовалось встретиться с его матерью и сестрой и узнать, о чем они говорили с бабушкой. Ведь они общались шесть часов! Может, что-то из сказанного ею прольет свет на личность ее убийцы, на причину убийства. Я считала, что оно было преднамеренным.

Андрей заявил, что еду приготовит сам – он же закупил ингредиенты в тот день, когда слег с простудой. Но общаться с матерью и сестрой не станет. Как он мне уже говорил, он пойдет пить пиво с Серегой, а я ему позвоню, когда его родственницы отбудут по месту прописки.

– Даже не поздороваешься?

– Ты не представляешь, во что может вылиться одно приветствие. Аня, я тебе очень благодарен! Я отдохнул у тебя так, как не отдыхал никогда. Если не считать того дня, когда они все приехали, я просто наслаждаюсь жизнью у тебя. Ты меня не прогонишь?

– Если будешь себя хорошо вести, не прогоню.

Андрюша вечером показал, как он умеет себя хорошо вести – и ужин быстро приготовил, и в постели был на высоте. Я только спросила, кто его научил готовить. Оказалось, что бабушка. Она считала, что мужчина должен уметь себя обслужить. Они очень сильно ругались по этому поводу с мамой, но Андрюша сам хотел научиться готовить – и научился в мамино отсутствие. Мама до сих пор не знает, что он умеет. Бабушка всегда говорила дочери и внучке, что это она приготовила еду. Зачем лишний скандал и воспитательные речи? А Андрюша бабушку не сдавал – чтобы его и дальше пускали к плите.

– Тяжелая была у тебя жизнь, – покачала я головой.

– Да и у тебя не сахар.

Я подумала, что наши тяжести были совсем разные и я, возможно, хотела бы, чтобы меня в детстве хоть кто-нибудь опекал так, как Андрюшу опекают до сих пор. Но в детстве! Взрослой я бы такую опеку не допустила. Это перебор!

* * *

На следующий день мне в первой половине дня требовалось съездить по двум частным заказам. Андрюша остался готовить еду к приходу его родственниц, запланированному на вечер. В одном доме я стригла и укладывала аж трех подружек, потом пила с ними кофе. Затем был еще один заказ, после позвонила моя сменщица из салона и спросила, не могу ли я подъехать на пару часов, а то ей нужно срочно отлучиться. Я помчалась в салон, а уже оттуда – домой. Вскоре должны были прибыть Андрюшины родственницы, а ему нужно уходить.

Как только я нажала на пульт сигнализации и моя машина со мной попрощалась, из следовавшего за мной автомобиля (а ведь я его сегодня несколько раз видела!) вышел мужчина лет тридцати и, прямо глядя на меня, сказал:

– Подождите, Яна, мне очень нужно с вами поговорить.

– Я – Аня, и вы – не первый, кто путает меня с моей сестрой. Мы – близнецы. Если вам нужна Яна, она находится в больнице.

Я сказала в какой и добавила, что вроде бы к ней еще не пускают посетителей. Она попала в тяжелую аварию.

Мужчина на мгновение задумался, потом спросил, навещала ли я сестру. Я ответила, что нет и не собираюсь, потому что мы никогда не были близки, в последние годы встречались считаные разы, последний – на девять дней по дедушке, до этого я Яну вроде бы не видела года два. И нисколько от этого не страдаю. Страдаю оттого, что меня с ней путают и я выслушиваю претензии, обращенные не по адресу.

– Вы тоже с претензией к Яне?

Мужчина кивнул. Я вопросительно посмотрела на него. Он предложил поговорить в машине – в его или моей, все равно. Я села к нему.

– Хочу вам фильм показать, – сказал мужчина, который так и не представился.

Я просмотрела в записи, как Яна перетаскивала мертвого Славу с места пассажира на водительское место, потом снимала с него гипс и выбрасывала в канаву, а потом закидывала листьями.

– Гипс я нашел и тоже сделал фильм, – сообщил мужчина.

– И кто это снимал?

– Мой сын. Вы же знаете, что современные дети, можно сказать, рождаются с гаджетами. Он обожает снимать ролики.

– Значит, погибла ваша жена, – констатировала факт я.

Он кивнул.

– Как сейчас чувствует себя ваш мальчик?

– Он не понимает, что мама больше никогда не вернется. И тогда он не понял, что случилось – только мама почему-то не отвечала на его вопросы. Потом он отвлекся на тетю с дядей, стал снимать. Затем на всех других людей. Женщина-психолог быстро приехала. Спасибо полиции, что вызвали. Кошмары ему не снятся. Физически он не пострадал. Он сидел сзади, в автокресле, был пристегнут. Жена всегда за этим следила. Конечно, последствия еще могут быть, но…

Я сказала, что была на месте аварии вместе с другом-полицейским – мы ехали на юбилей к бабушке.

– Ваш мальчик молчал. Я очень рада, если он отошел или вообще не понял, что произошло.

– Мы его учим не разговаривать с посторонними, – усмехнулся мужчина. – Вот он и не разговаривал. Потом мне позвонил. Полиция до моего отца дозвонилась. Мы довольно быстро приехали. Очень хорошо, что он не передал эту запись полиции. Да это ему и в голову не пришло. И он про нее вообще забыл. Я случайно наткнулся на нее, прокручивая его записи.

– Насколько я понимаю, вы не собираетесь отдавать ее полиции?