— Сможешь очистить?

— Конечно. — Самодовольно улыбнувшись, Суарес повернулся к монитору.

Когда запись включилась вновь, на экране задергались волнистые линии, показывавшие уровень звука. Гус взял еще одну пригоршню «Скиттлз».

— Ладно, крошка, посмотрим, что с тобой можно сделать. — Нажав пару кнопок, он изменил пару линий эквалайзера в приложении на экране.

Помехи стали тише на девяносто процентов, и шепот теперь звучал намного отчетливее. Потянувшись за более качественными наушниками, Гус прослушал запись еще раз.

— А вот это он сделал намеренно.

— Что именно? — Коэн вытянул шею, стараясь заглянуть Суаресу за плечо.

— Искусственный шепот. Голос говорившего вовсе не был таким хриплым. И должен сказать, что использовать эту уловку было весьма умно с его стороны.

— Какую уловку?

— Голос любого человека звучит на определенных частотах, которые индивидуальны, как сетчатка глаза или отпечатки пальцев. Есть высокие, средние и низкие тона, которые невозможно замаскировать, пытаясь сменить регистр голоса, например говорить баритоном или фальцетом. Имея нужное оборудование, мы все равно сможем распознать эти тона и сравнить их с чьим-то голосом.

— У тебя есть такое оборудование, верно?

— А то! — обиделся Гус. — Оглянись вокруг! У меня есть все, что может понадобиться для идентификации голоса.

— Так в чем же проблема?

Откинувшись на спинку кресла, Суарес вздохнул.

— Давай я тебе покажу. Приложи кончики пальцев к шее чуть ниже кадыка.

— Что?

— Вот так. — Гус коснулся пальцами горла.

Коэн закатил глаза.

— Ты делай, делай.

Фрэнк с неохотой последовал примеру звукотехника.

— А теперь скажи что-нибудь. Попробуй изменить голос: произнеси слова басом, или фальцетом, или детским голоском, неважно. Ты почувствуешь вибрацию голосовых связок. Поверь мне.

У Коэна на лице отчетливо просматривался вопрос: «Ты что, меня разыгрываешь?!»

— Давай, давай.

Сдавшись, Фрэнк женским голосом процитировал первые три строки «Отелло».

— Ух ты! Впечатляет. Не знал, что ты любитель Шекспира. — Гус едва сдерживал смех. — Почувствовал вибрацию?

Коэн кивнул.

— Когда вибрируют голосовые связки, можно различить те частоты, о которых я говорил. А теперь попробуй сделать то же самое, только прошепчи слова очень тихо.

Фрэнк повторил те же три строки, но шепотом, стараясь говорить как можно тише.

— Вибраций нет! — Он удивленно повернулся к Гусу.

— Именно, — кивнул звукотехник. — Все дело в том, что голосовые связки не участвуют в порождении звуков, задействован только воздух из легких и движения губ и языка.

— Как при свисте?

— Да. И нет ни вибраций, ни частот, которые позволили бы опознать звонившего.

— Хитрожопый ублюдок!

— Вот и я о том же.

— Значит, мы ничего не можем сделать? И мы до сих пор не знаем, что он говорит?

Суарес цинично улыбнулся.

— Ну, мне же платят деньги не за то, чтобы я возвращал вам кассету с неразборчивым шепотом, верно? Я лишь хочу сказать, что из-за этого шепота мы не сможем изменить запись так, чтобы голос звучал нормально, и даже если у вас есть подозреваемый, мы не сможем сделать эту запись доказательством в суде. И я уверен в том, что звонивший об этом знал.

— Но ты сможешь обработать файл, чтобы мы поняли, что он говорит, да?

— Сейчас поколдую немножко… — Гус самоуверенно улыбнулся.

Вернувшись к эквалайзеру, он нажал еще пару кнопок и изменил несколько линий, а потом загрузил питч-шифтер в отдельную программу. Поставив небольшой кусок записи на повторение, Суарес обрабатывал его в течение нескольких минут.

— Ну вот, приехали. — Гус нахмурился.

— Что такое?

Звукотехник потянулся за конфетами.

— Тут не только голос, но и какое-то шипение на заднем фоне.

— Шипение?

— Да. Звук такой, словно жир кипит на сковородке. Или дождь барабанит за окном. — Он прислушался, а потом, повернувшись ко второму монитору, поморщился. — Его частота сходна с белым шумом. И это сильно осложняет нашу задачу.

— Справишься? — Коэн мотнул головой в сторону оборудования.

— У нас сегодня что, день дурацких вопросов? Конечно, справлюсь, но чтобы понять, что это за звук, придется повозиться. — Гус кликнул мышкой. — Это займет некоторое время.

Посмотрев на часы, Фрэнк вздохнул.

— Расслабься, дружище. Это не помешает мне вычленить голос на записи. Это быстро. — Гус вновь принялся за работу над звуком, и уже через минуту удовлетворенно кивнул. — По-моему, получилось.

Запустив запись, он отодвинулся от стола.

Из динамиков вновь донесся шепот. Слова, которые Коэн и Майерс так долго пытались разобрать, стали вполне различимы.

— Вот сукин сын! — Фрэнк открыл рот от изумления.

Вернувшись в управление в Паркер-центре, Хантер первым делом отнес фотографии с выставки Лоры Митчелл начальнику отдела информационных технологий, Брайану Дойлу. Роберт знал, что каждый человек на этих фотографиях является потенциальным подозреваемым, но сейчас в первую очередь нужно было опознать мужчину, который обменялся с Лорой номерами телефонов. Детектив отметил фотографию, на которой хорошо было видно лицо незнакомца. Так Дойл сможет сразу же увеличить снимок и сверить фотографию с данными из электронного архива полиции.

— Помните, вы говорили со мной о ноутбуке, — сказал Брайан, копируя снимки на свой винчестер. — Его прислали нам из отдела поиска пропавших без вести около двух недель назад. Лэптоп принадлежал… — Он принялся перебирать бумажки на столе, где царил чудовищный беспорядок.

— Лоре Митчелл, — напомнил ему Хантер. — Это ее фотографии.

— А, вот оно что. В общем, мы смогли взломать пароль.

— Так быстро?

— Мы молодцы, что тут скажешь, — улыбнулся Дойл. — Запустили программу простых алгоритмов. Ее пароль — первые буквы ее фамилии и дата рождения. Вы говорили, что вам нужно просмотреть ее электронную почту?

— Да. Ее мать сказала, что Лора получила несколько писем от особо рьяного поклонника и эти письма напугали ее.

— Проверить почту будет непросто. Она не пользовалась почтовой программой, то есть читала письма онлайн, не сохраняя их на своем компьютере. Мы проверили записи, и оказалось, что Митчелл ни разу не позволила операционной системе запомнить ее пароль к почтовому ящику. А еще она настроила браузер так, что история ссылок удалялась каждые десять дней.