– У нас проблемы, – прогремел он низким грудным (а как иначе) голосом.

Карим бросил на викинга измученный взгляд.

– Твой план провалился, – отчеканил Арн.

– Наш план! – рявкнул Карим. – Ты в нем тоже участвовал!

Ему дико надоело, что планы они разрабатывают вместе, а втык получает лишь один Карим. Всем известно, что Арн метит на его место. Но по какой-то причине босс выбрал главным Карима, а стервятника Арна посадил рядом, и тот не упускает ни одной возможности представить Карима в невыгодном свете.

Даже сейчас Арн молчал и лишь равнодушно выжидал достойной фразы от Карима, а не девчачьей попытки перекинуть вину на другого. Чертов северянин! Выдержки у него не занимать!

– Каким образом? Они не нашли траву? – спросил Карим, успокоив внутренних бесов.

– Хуже. Нашли и не знают, чья она.

– Твою мать! Как так получилось?! Ты же говорил, что рейд будет внезапным!

– Так и было. Но у Эрика хорошо проработана предохранительная система. Грузовики оснащены спутниковой системой предупреждения: водитель жмет кнопку, сигнал включает сирену на полях. К тому моменту, когда полицейские добрались туда, было уничтожено практически восемьдесят процентов производства, включая склады, технику и компьютеры, а работники исчезли. Фактически у полиции остались лишь около тридцати килограммов травы, растущей на неизвестно чьих полях.

Пока Арн говорил, глаз Карима задергался в нервном тике, а сердцебиение ускорилось. Он никогда не страдал нервозом, но стоило ему переехать сюда, как с его нервной системой каждый день случался коллапс.

– И это не все. Эрик поймал Альберта. Мы не знаем, что он им выдал. Но ты же прекрасно осведомлен о талантах Дэсмонда.

Карима фыркнул.

– Кретин не сказал ничего путного. Мои люди знают, как путать следы!

– Скоро узнаем, – равнодушно ответил Арн, но Кариму показалось, что тот ухмыляется. – И да, тебя к телефону.

Арн протянул радиотрубку. Карим сразу узнал ее и побледнел. На этот телефон мог звонить лишь один человек во всем мире! Он защищен военным прототипом системы шифрования, так что звонок невозможно ни прослушать, ни отследить. Карим нервно сглотнул. У него не было времени придумать вразумительный ответ на свой провал! И да, это – его провал, и по голове настучат только ему. Ублюдок Арн снова останется в стороне. Карим вздохнул. Уж лучше пусть постучат, чем снесут башку.

Карим взял трубку из рук Арна, который и не думал уходить на время переговоров.

– Слушаю, босс, – произнес Карим, вложив все свои усилия в попытку унять дрожь в голосе.

– Добрый вечер, Карим, – послышалось обычное приветствие в трубке. Оно всегда звучало спокойно и размеренно, обманчиво дружелюбно и тем подозрительно. Босс всегда был сдержан. Это был единственный человек, которого Карим не мог прочесть. Казалось, любая эмоция, любое проявление чувств было чуждо этому человеку. Он был расчетлив, невозмутим и до жути холоден.

– Арн сообщил о твоей неудачной попытке скомпрометировать нашего врага, – сухо произнес босс.

Карим сглотнул. Пот заструился по спине. Он больше не думал о боли в плече.

– Это не хорошо, Карим, – в низком басовитом голосе проскользнул легкий скандинавский акцент.

– Да, босс. Я понимаю.

– Судя по твоим последним попыткам, твое понимание скудно.

Карим глубоко вздохнул. Сверлящий взгляд Арна заставлял чувствовать себя загнанным в ловушку кабаном. Скоро придет охотник и пристрелит его.

– Я дал тебе очень дорогие игрушки, Карим. Под твоим началом профессиональные военные, вооруженные военной техникой. Один только Арн стоит десять бойцов их компании. Отчего я делаю вывод, что проблема в слабом руководстве.

– Босс, они умнее, чем мы ожидали, – попытался вставить Карим.

На том конце наступило молчание. Карим занервничал еще больше. Может причиной молчания стало его очередное девчачье оправдание, эти северяне настолько жестоки, что для них даже смерть не оправдание провалу. А может, это неполадки в передаче связи. А может босс взбесился тем, что Карим объединил его и себя в одну команду, приписав тем самым провал и самому боссу. Это был бы наихудший расклад. Карим поругал себя за развязный язык.

– Карим, плохому танцору ноги мешают, – наконец, сказал босс. Голос не выдал в нем ни раздражения, ни гнева, а также ни умиротворенности, ни радости, ни каких-либо других эмоций. Ей богу, словно это была бездушная машина с человеческим голосом. Замени его на компьютерный и не отличишь от робота.

– Знаешь, как говорят, на кухне должен быть один хозяин. Сейчас хозяин – ты. Но если я буду вынужден приехать, ты станешь лишним. Ты ведь не хочешь быть лишним, Карим?

– Нет, босс, – боль в плече вдруг перестала быть болью, и даже стала лучшим другом, переживающим весь этот кошмар вместе с ним.

– Вот и хорошо. Помни, рыба гниет с головы, и будь уверен, я не позволю моей рыбе сгнить.

Карим рефлекторно сглатывает, хотя во рту настоящая Сахара.

– Прислушайся к Арну, у него есть хорошие мысли, – босс дает напутствие на прощание и связь обрывается.

Карим облегченно вздыхает и медленно кладет трубку на стол, будто только что избежал смерти. Хотя так оно и было. Арн стоит здесь не просто так. Если бы босс приказал убить Карима, Арн исполнил бы приказ тотчас же. Карим переводит дыхание, спина начинает высыхать, промокая пот в спинку издыхающего кресла, странно, но теперь оно кажется не таким уж и вонючим. Сердцебиение приобретает прежний размеренный ритм. Все возвращается на круги своя. Даже боль снова начинает бесить, и Карим невероятно рад этому факту, он будто заново родился. Вот только он по-прежнему был один на один с проблемой, и только что ему дали последний шанс. Походу сегодня ночью ему будет не до сна.

Он вспоминает последнюю реплику босса, сказанную с особым напором, сжимает кулаки и обращает взгляд на Арна.

– Ладно. Какие у тебя мысли?

Между своей смертью и присутствием Арна на одном с ним пьедестале, Карим выбирает второе, понимая, что теперь Арн ни за что на свете не упустит шанс и не сдаст свою позицию второго лидера.

***

Ресторан, которым владел Рудольф отличался изысканной итальянской кухней, где правил шеф-повар – настоящий итальянец Родриго. В национальной кухне шеф—выходец из страны кухни получает гораздо больший гонорар, чем шеф из какой-нибудь другой страны, потому что люди уверены, что последние никак не смогут передать дух культуры блюду, хотя редко какой едок понимает, что значит этот самый дух в блюде. Что сказать, престиж редко имеет логику в своей основе. Рудольфу пафос не чужд, и он всякий раз подчеркивал неуловимую особенность блюд, выходящих из-под рук настоящего итальянца. Рудольф очень гордился своим детищем и постоянно получал похвалу в свой адрес от итальянской мафии. Здесь они забывали, что находятся вдали от дома.