в цирке или в зоопарке, что стереотипы о медведях на улице, о повсеместной игре на балалайке по ночам, о литре водки вместо кофе на завтрак, о русской диете из борща и чёрной икры – не более чем стереотипы. Вдруг краем глаза я заметила, что мой объект слежки направился в сторону метро, ярко рыжего пакета у него в руках не было. На культпросвещение американца, определённо, времени не было, но урок ему преподать тоже надо. В следующий раз будет лучше изучать культуру страны, в которую приехал в гости, и включать мозги, когда слышит очевидный бред.

– Видите очередь? – спросила я на английском и указала на длиннющую очередь в Мавзолей. – Это очередь из людей, желающих покормить медведя, проживающего вот в том красном здании. Просто вставайте в конец и ждите своей очереди.

Я помахала американцу и побежала к метро. Объект своей слежки я нагнала уже на эскалаторе. Интересно, зачем я за ним слежу и что теперь хочу выяснить? Пакет он уже отдал, и я не видела кому. Почему-то я ожидала, что он передаст пакет кому-то из сотрудников. Это вписывалось в моё представление о кредитной схеме: есть сотрудник банка, который помогает заведомо некредитоспособным клиентам получить кредит. После получения кредита клиент делится деньгами с сотрудником банка. Если бы не тупой вопрос туриста, я бы сейчас знала, кто этот сотрудник, и сотрудник ли он вообще? Мне осталось непонятным, зачем уходить от офиса так далеко? Для конспирации?

Объект вышел в Выхино, направился к одной из девятиэтажек недалеко от метро и скрылся в подъезде. Здорово, съязвила я сама про себя, я узнала кучу полезной информации: клиент, предположительно замешанный в кредитной схеме, живёт в доме номер 99 строение 35 по улице Хлобыстова. Адрес можно было бы из клиентской базы в банке узнать. С другой стороны, возможно, адрес, указанный в анкете на получение кредита, и адрес реального проживания не совпадают. Так что хоть что-то я узнала. Внезапно я почувствовала охотничий инстинкт: нужно узнать ещё что-нибудь. Можно даже поговорить с самим подозрительным клиентом, разговорить его, склонить на откровенное признание. Я резво подошла ближе к подъезду.

Как правило, в старых районах Москвы среди бабушек сохранилась ещё традиция сидеть у подъезда и обсуждать всё, что происходит вокруг. Вдруг и мне повезёт, и я смогу почувствовать себя оперативником из кино, который выуживает важные сведения из старушек у подъезда. Но, увы и ах, у подъезда никто не сидел. Более того, даже скамейки там не было. Консьержек в таких домах тоже не бывает, так что узнать какие-либо подробности про подозрительного клиента мне не у кого. Я помялась у подъезда.

– Что ты здесь стоишь? – вдруг прогремело у меня над ухом. – Чужим разрешается стоять у нашего подъезда ровно 90 секунд. Над домофоном висит соответствующее объявление. Для особо непонятливых под домофоном – инфографика.

Я машинально посмотрела на домофон. Действительно, над ним висело объявление, а под ним весьма затейливая картинка, изображающая обух топора над головой с цифрой девяносто вместо лица. Интересно, и что они сделают, если я задержусь у подъезда дольше девяноста секунд? Как будто подслушав мои мысли, некто громогласный продолжал вещать:

– В случае неисполнения предписания мы незамедлительно вызываем наряд полиции с сообщением о том, что у подъезда орудуют подозрительные личности, похожие на террористов.

– Я вовсе не подозрительная личность, – ответила я в домофон, хотя звук шёл явно не оттуда.

– Говоришь не туда. Говорить надо на камеру, расположенную в верхнем правом углу над входной дверью. Говорить надо отчётливо, выговаривая каждую букву. Перед этим необходимо представиться. Лицо повернуть так, чтобы в камеру был виден анфас.

Полный бред. Может, ещё паспортные данные сказать? Я повернулась и собралась уходить.

– Стой, куда идёшь? – воззвал голос. – А поговорить? Тебя же интересует Сергей Иванов?

– Не знаю никаких Сергеев Ивановых.

– Нет, знаешь. Я видела, как ты за ним шла. Зачем тебе Сергей Иванов? Отвечай с чувством, толком, расстановкой.

– Слушайте, вы вообще кто и где находитесь? Я не разговариваю с собеседниками, которых не вижу.

– Правда? По телефону никогда не разговаривала? – съязвила громогласная личность.

– Это разные вещи, – ответила я с лёгким раздражением.

Ситуация начинала меня подбешивать. В конце концов, зачем я вообще стала следить за этим Сергеем Ивановым? Мне не понравился его внешний вид? Не понравилось, как он вёл себя в банке, когда брал кредит? Ну и что? Поэтому его надо подозревать в мошенничестве? Мне, между прочим, не нравится внешний вид половины жителей Москвы, что ж теперь всех подозревать? Взятые в кредит деньги Сергей Иванов кому-то передал? Ну и что такого? Взял в кредит, чтобы кому-то помочь, или чтобы долг отдать, или за услугу заплатить. Вариантов масса. Ничего подозрительного. Зря только время потратила, сначала часа два таскалась за ним по центру, потом ещё полчаса тряслась в метро. И всё ради чего? По-моему, я переусердствовала в своей игре в оперативника и проследила за ни в чём неповинным человеком.

– Не стоит обижаться, – голос уже звучал не так грозно. – Меня зовут Серафима Петровна. Поверни голову на девяносто градусов налево и увидишь место моей дислокации.

Я выполнила указанное действие и увидела ухоженную старушку в окне первого этажа, в руках у неё был мини-рупор, по которому она со мной разговаривала.

– Теперь отвечай на ранее поставленные вопросы. Кто такая? Зачем тебе Сергей Иванов?

– Куда отвечать-то? На камеру или Вам в окно?

– На камеру-то зачем? Тебе разве неизвестно, что камеры видеонаблюдения, установленные в подъездах жилых домов в городе-герое Москве, не способны писать звук? В окно говори, я всё запишу. Слава богу, владею техникой стенографии. Храню все стенограммы ровно три года, после чего удаляю по причине истечения срока давности.

Странная бабуся. Зачем ей это надо? Может, она работает консьержкой? Или она на общественных началах проявляет такую удивительную бдительность? А может, она насмотрелась полицейских сериалов и мечтает однажды помочь следствию, предоставив свои стенограммы? Поиграю по её правилам, может, она расскажет что-то полезное про Сергея. Вполне вероятно, что он замешан в кредитной схеме, как я и думала вначале. Ведь недаром он показался мне подозрительным.

– Ну, хорошо. Меня зовут Ифигения. Мне нужно узнать точный адрес Сергея.

– Зачем?

Что ответить? Я вспомнила, что во всех прочитанных мною детективах, старушки всегда клюют на какую-нибудь слезоточивую историю любви. В моём случае этот приём не прокатит. Сложно поверить, что хорошо одетая девушка лет тридцати влюбилась в неопрятного мужика лет пятидесяти. Нужно придумать что-то более правдоподобное.

– Я банковский