А ещё был чёрт, который, стоя на горе Роллберг (возвышенность в районе улицы Коперника) во времена магистра ордена Иоганна фон Тиффена, заклинал всех проходящих мимо молодых мужчин называться Иоганнесами (зачем-то ему нужно было набрать дюжину этих самых Иоганнесов). За это он предлагал немалые деньги. Но чёрт был настолько страшен, что люди улепётывали от него, и своё-то имя позабыв, а не то чтобы согласиться сменить его в угоду чёрту на чужое.

…Самое свеженькое, пожалуй, из кёнигсбергских преданий — история о Конькобежце Без Головы. Время от времени он появлялся на льду Прегеля. Мчался, выписывал пируэты, потом падал в прорубь — но так, что его голова оставалась на поверхности, самостоятельно скользя по льду. Через мгновенье он возникал над прорубью, голова объединялась с телом, примерзала — и Конькобежец снова рассекал по льду. Однако в тёплом ресторане в Хольштайне (ныне посёлок Прегольский), куда он заглянул, чтобы побаловаться пивком, Конькобежец вдруг чихнул — и оттаявшая голова отпала, да и сам он развалился на глазах у ошеломлённой публики.

После того как Кёнигсберг стал советским, немецкие призраки попрятались. Возможно, они последовали за депортированным населением, справедливо сочтя, что русские Иван-да-Марьи вряд ли испугаются какой-нибудь там смутной тени — после всего пережитого! Новые предания создавались вяло. Не до того было людям, поднимающим область из руин: творение легенд требует времени. Но… кое-что всё-таки есть.

Так, моя мать рассказывала странную историю: в сорок шестом году в Виттенберге — теперь это посёлок Нивенское — угорели четыре девушки. Одна из них слишком рано закрыла вьюшку на печной трубе. Поговаривали, что сделала она это специально: была беременна от лётчика из расположенного по соседству полка истребителей, а он будто бы изменил ей с её подругой.

Вот она и решила покончить с собой, и подруг заодно прихватить, в том числе и разлучницу.

Девушек похоронили в одной могиле. Обрядили в самое лучшее, укрыли парашютным шёлком — белым, как платье невесты. А через некоторое время женщины Нивенского заметили: сходишь на «могилку невест», отнесёшь цветы или конфеты или чарочку сладкого винца поставишь в изголовье, поплачешь о чём-нибудь своём, женском, — глядь, а в судьбе-то происходят изменения! У одной загулявший муж вернулся, у другой — жених нарисовался, когда уже и ждать перестала, третья, бесплодная, на могилку куколку принесла — и через месяц забеременела!

Понятно, люди про такие чудеса не кричали во всеуслышанье — всё-таки комсомолки, да в самой атеистической области страны! Но и тропинку на кладбище не забывали. Возможно, помнят эту тропинку и сейчас. Если, конечно, кладбище то ещё уцелело.

Пожалуй, самое идиллическое место Кёнигсберга — Биржевой сад. Он располагался на берегу Замкового пруда.

Впервые этот пруд упоминается в грамоте Тевтонского ордена, относящейся к 1256 году. Тогда при строительстве водяной мельницы рыцари перегородили плотиной ручей Лёбе, который растёкся и образовал пруд, названный по первости Мельничным. Но позже братья-монахи возвели вторую плотину на севере — образовался Верхний пруд (Обертайх), где хорошо ловилась рыба.

В 1525 году орденский замок стал герцогским двором, а Мельничный пруд был переименован — в Замковый. Через 79 лет, по приказу тогдашнего регента Пруссии курфюрста Георга Фридриха Бранденбургского на пруду поселили пару лебедей. Они прижились, дали потомство… Так красивые белые птицы с гордо выгнутыми шеями стали неотъемлемой принадлежностью этого места.

В 1753 году через Замковый пруд был построен мост. Постепенно горожане научились ценить красоту этого сооружения, а дворяне стали возводить на берегах пруда свои дворцы. Правда, впоследствии они уступят место многочисленным кафе, пивным, ресторанам, трактирам и т. д., и т. п. — с яркими, призывными вывесками: «Тиволи», «Ярдин де Берлин», «Якобсруэ», «Беллевю»…

В 1810 году Замковый пруд был передан королём Фридрихом Вильгельмом III муниципальным властям Кёнигсберга — с обязательством сохранить его в качестве места для отдыха горожан.

В конце XIX века кёнигсбергское купечество на берегу Замкового пруда построило себе клуб с красивым порталом и газовым освещением — Биржевой сад, окружённый неплохим земельным участком. Кстати, тогда же Союз защиты животных на свои средства соорудил у моста домик для лебедей.

В 1895 году у северо-восточной части пруда была построена городская больница, в 1912-м южнее появился великолепный Городской зал (Штадтхалле).

Замковый мост. На заднем плане — гостиница «Белпевю» (справа), Штацтхалле (слева)

Замковый пруд

Вид с Королевского замка на Замковый пруд

В 1929 году пруд украсился водяным каскадом. Но… в этом же году, из-за бешеной инфляции, кёнигсбергское купечество не смогло нести расходы по содержанию клубного имущества. Сначала земельный участок, а затем и здание Биржевого сада были проданы акционерному обществу «Парк-отель». В 1930 году здесь была построена пятиэтажная гостиница с лифтами, парковками, фешенебельным рестораном, огромным холлом, отдельными залами для приёма гостей, смотровой площадкой, расположенной на башне…

Официально гостиница называлась «Замковый сад», но горожане предпочитали именовать её «Беллевю». Интересно, что со стороны пруда (если, допустим, смотреть на неё, катаясь на лодке) гостиница напоминала белый пароход.

Кстати, по соседству располагалось здание масонской ложи «Три короны», когда-то учреждённой российскими офицерами (во времена семилетней принадлежности Кёнигсберга Российской империи).

В 1937 году все масонские ложи в Кёнигсберге были национализированы — и в здание «Трёх корон» перевезли из Королевского замка часть экспозиции археологического музея «Пруссия». Во время штурма Кёнигсберга всё сгорело. Экспонаты, скорее всего, так и лежат в земле, под слоем пепла и бытового мусора. А во дворе экс-ложи до сих пор растёт уникальный дуб, которому уже столетия три, как минимум…