Так вот, Гришина «Волга» была выпущена в год проведения легендарного Московского международного фестиваля молодежи и студентов, и с ней связана поистине легендарная семейная история. Эту потрясающую машину Гришин дед ухитрился выиграть в денежно-вещевой лотерее. Причем и билет-то он купил не по доброй воле, ему его чуть не насильно всучили то ли на работе, то ли в сберкассе в качестве сдачи. Но это не важно. Главное, выиграл, и счастью Гришиного семейства (о самом Грише тогда еще только задумывались: завести или не завести?) не было предела.

Семья жила небогато, и домочадцы надеялись, что дедушка или возьмет выигрыш деньгами, или немедленно продаст, ибо у них хватало других, более насущных потребностей, а машина им была не очень-то и нужна. Наоборот, влекла за собой лишние расходы. Как бы не так! Увидев это чудо фисташкового цвета, Гришин дедушка влюбился бесповоротно, раз и навсегда. О продаже он даже слышать не хотел. Хуже того, записался на курсы вождения и начал строить гараж.

Курсы дедушка окончил, однако за руль собственного автомобиля так никогда и не сел. Пока он учился, вся семья, смирившись с неизбежным, строила планы, как они теперь будут выезжать на природу, за грибами, ягодами, а еще можно с палатками в отпуск на машине, к примеру, в Прибалтику или на юг, в Крым какой-нибудь. Однако с завершением строительства гаража мечты умерли. Дед поставил туда машину, законсервировал ее и принялся скупать запчасти. На все просьбы домашних куда-нибудь съездить счастливый обладатель «Волги» неизменно отвечал:

– Еще не время.

И принимался откладывать из зарплаты на приобретение следующей группы запчастей.

– Вот всем запасусь, тогда... – многозначительно бросал он. – А то вдруг поедем, и что-то сломается.

Шли годы. Машина стояла. Количество запчастей росло. Уже появился и подрос Гриша. К машине по-прежнему никого не допускали. Гриша вырос. Научился водить. И, заработав на собственный «жигуль», стал возить дедушку, которому очень нравилось ездить с внуком.

И вот после дедушкиной смерти выяснилось, что гараж и стоявшая в нем драгоценная машина с кучей запчастей завещаны Грише. Поначалу он намеревался выкинуть всю эту рухлядь, а гараж поменять на такой же, но ближе к своему дому. Однако оказалось, что рухлядь, обмазанная маслом и антикоррозийкой, находится в идеальном состоянии. Будто только сошла с конвейера. Впрочем, на ней действительно никогда не ездили. А уж из запчастей можно было собрать еще три такие же машины. «На мой век хватит, – прикинул Гриша, – да и автостарина входит в моду». И он стал ездить на дедушкиной «Волге».

Машина, конечно, не скоростная, но в Москве с нынешними заторами особо и не разгонишься. Зато Гришина «Волга» привлекает внимание, вызывает интерес и уважение. Сразу чувствуется, что владелец – оригинал. Грише уже несколько раз за его раритет предлагали цену нового экстра-классного «Мерседеса», но он ни за что не соглашается расстаться с дедушкиным наследством. Логика у него железная: «Мерседес» каждый, у кого есть деньги, может купить, а таких «Волг» и в природе-то больше не осталось. Да и кузов у нее, как у танка, не то что у современных жестянок. Словом, «Волга» была хороша, а уж для поездки к Лесе Радомыжской – то, что доктор прописал.

Прибыли мы с Гришей на место одними из первых. Ему хотелось пощелкать гостей, пока они еще свеженькие и в кондиции. Мы ведь не какая-нибудь желтая пресса, нам пикантных сценок не надо. Наша цель – красивые известные люди. Интервью с Лесей я вообще договорилась взять через пару дней после дня рождения.

Я вручила ей казенный подарок от «Мисс Шик» – огромнейшую корзину цветов и что-то еще в коробке, обернутой экзотически-экологической бумагой ручной выделки. Что было внутри – не знаю. Тот, кто мне передал, тоже не знал. Ладно, потом у Анастасии выясню, хотя подарок, наверное, организовала сопливка. Интересно, конечно, жутко. Я эту коробочку трясла, но она не гремит. И легкая. Что они туда напихали? И развернуть невозможно. Уж больно хитро завернуто. Пришлось дарить, не зная что. Поздравила, преподнесла.

Леся с милостивой улыбкой приняла, поблагодарила, передала подарок кому-то другому, и он тут же исчез. Я надеялась, Леся гостей вместе с женихом будет встречать. Хотела вблизи на него посмотреть, но она почему-то стояла одна. А саму Лесю чего было рассматривать? Сто раз ее во всех ракурсах видела. Какой журнал ни раскроешь – везде Радомыжская. Кстати, на фотографиях и по телевизору она куда лучше выглядит. Живьем оказалась не столь уж и хороша. И кожа не очень, и сама какая-то тощая. Наша сопливка, пожалуй, даже поинтересней смотрится. Но, в общем, они почти как близнецы. Ужас, до чего похожи. Если бы не знала, могла принять их за сестер. Короче, современный светский стандарт. Но почему-то богатым мужикам такие нравятся. А что жениха не удалось вблизи посмотреть, жаль. Фотографий его я видела мало. И там он почему-то похож на хорька. Вот мне и любопытно: это его так снимали (в смысле, что он не фотогеничный) или он и в оригинале таков? Конечно, для мужика внешность вторична, но мне такие, «хорькообразные», не нравятся. Впрочем, о вкусах не спорят.

Оставив Гришу фотографировать, я откликнулась на любезное предложение хозяйки осмотреть дом, и ко мне приставили девушку-горничную. Правильно сделали! Без ее чуткого руководства я наверняка ощутила бы себя в этой трехэтажной громадине, как Данте без Вергилия. Обширно. Красиво. Три этажа. Множество комнат и куча туалетов. Со счета сбилась. Теперь вот ломаю голову: зачем им с Лесей вдвоем такой огромный дворец? В нем ведь заблудиться можно. В результате я пришла к двум выводам. Либо Леся решила стать многодетной матерью, либо они с будущим мужем собираются жить в окружении толпы гостей. Потому что у прислуги отдельный домик – за лесочком, горничная мне объяснила. То есть если без гостей, а муж, скажем, уедет в командировку, тут со страху помрешь. Шорохи всякие. Да и вообще залезть могут, при всех камерах слежения. Со стороны дороги у них глухой забор, но дальше участок спускается к реке. Может, конечно, там тоже какая-нибудь аппаратура установлена. Но кажется – приплывай, вылезай на песочек и шлепай к дому. Брр! Меня даже передернуло. Не хотела бы я здесь жить. Впрочем, мне никто и не предлагает, а Леся вроде ничего, вполне довольна. Наверное, ей мои страхи чужды.

Окончив осмотр, я пошла за дом. На огромном лугу, спускающемся к реке, раскинулись широченные разноцветные шатры, а под ними – столы и стулья. Столы еще от еды не ломились, ее только начали подносить. Откуда-то лилась негромкая музыка. Я огляделась: в беседке играл оркестр. О боже! Чуть не сказала, крепостной! Народ постепенно прибывал, группируясь вокруг шатров.

Я поняла, что зря так долго мучилась в поисках одежды. Что бы я ни нацепила, ничем бы не выделилась. Наряды гостей – сплошная эклектика. Один депутат Госдумы уныло потел в черном костюме, застегнутом на все пуговицы. То ли приехал на праздник прямо с какого-то скорбного события, не успев переодеться, то ли считал, что костюмчик его соответствует уровню торжества. Уж не знаю, но вид у него был крайне печальный. Хоть бы галстук черный снял! Рядом с ним, словно нарочно, чтобы усилить контраст, стояла несовершеннолетняя моделька в одеянии а-ля группа «Виагра» – блескучая бахрома на двух ниточках, едва прикрывающая места, где, по идее, должны находиться первичные половые признаки. Моделька явно тяготела к депутату, но ему было чересчур жарко и сил хватало только на то, чтобы со вздохом вытирать пот с лица. Мелькали в толпе дамы чуть ли не в кринолинах и крупных бриллиантах и девушки в простых льняных сарафанах и вьетнамках, простота их, конечно, наверняка тоже стоила недешево. Как и художественно продранные джинсы на молодом красавце актере. Но, как бы там ни было, я вполне вписывалась и не выделялась.