– Мы ведь никогда не делали секрета из истории своего происхождения, – не отводя тяжелого взгляда от зеркальца, проговорил мастер. – Зачем? Ведь наша чуждость столь очевидна. Люди же не поверили нам. Мы пришлые здесь. Далека наша родина. – И металлург опять надолго замолчал, задумчиво постукивая по столу пальцами.

– У нашего народа есть одна особенность. Проклятием назвал бы я ее. На десяток мужчин приходится одна или две женщины. А у каждого вагига велик груз умения, и умение отцовства превыше прочего мы почитаем. Но как исполнить миту эту, если не можешь ты найти дату своему мать. Пытлив наш народ и немало великих умов породил он. Еще на нашей родине случилось это. Ибо от великого ума издавна ценили мы одиночество. И столь высока была любовь наша к размышлениям, что почти не осталось земель незанятых. Плодился же наш народ преизрядно.

Далека земля наша, и где она, нам, детям ее, теперь неведомо. И есть ли она еще?

Велик был народ мой, народ поэтов, мыслителей и творцов. И землю создал себе под стать. С пречудными горами и долинами. Дворцам великолепным подобными. Но... – грустно улыбнулся он. Очень неожиданным стало выражение лица его, особенно для вагига. – Те, кто любил вглядываться в звезды, принесли как-то известие, что изменился лик карты небесной. Засветилась на нем яркая звезда. И приближалась она, и росла с каждым днем. Умы лучшие земли нашей собрались и решали, что делать для спасения нашего народа. Но кто может противиться желанию Великих? Для них лишь пушинка сорвалась. Для нас же смерть несла эта звезда, ибо путь ее непременно с дорогой земли нашей пересекался.

Моя физиономия, наверное, стала озабоченной, потому что вагиг глянул на меня с одобрением, с благодарностью даже.

– Были великие умы в земле нашей. Но наиболее известным слыл Из Снега Выходящий. Холодным, страшным умом обладал он. Он создал со своими учениками множество вещей странных и загадочных. Самыми странными были зеркала его. Никто не знает, из чего они сделаны, но свойства их удивительны. А самым необычным являлось то, что имея два разнесенных в пространстве зеркала, ты мог войти в одно и выйти в ином месте из другого. Не менее десятка создал мастер таких зеркал. И решил, что можно такое и с землей нашей сделать. И создал Великое Зеркало... – Вагиг опять замолчал, а затем, совершив над собой усилие, продолжил: – Он создал это Зеркало и окружил его изготовленными ранее. Со слов его, должен был узор этот увести землю нашу из-под удара взбесившейся звезды. Но сначала он хотел показать действие созданного узора лишь немногому числу Высших. И те, кто отвечал перед народом нашим за науку, пришли в его мастерскую. Никто не скажет сейчас, умысел ли свершился или случайность... Узор сработал. Но всего лишь один раз. Так наши предки попали сюда. Не один раз пытались они вернуться. Но Узор молчал. Нет, зеркала не потеряли странных своих умений, лишь с места на место перебрасывать перестали. Узор же молчал. Разошлись тогда наши предки. Куда же делся создатель Узора, не знает никто. Ходили слухи, что создал он еще более великое Зеркало. Но...

Остальные зеркала достались тем несчастным, которых злая судьба занесла на чужбину. И где они? В сказках и легендах нередко встречаются упоминания о предметах со странными умениями. Но что ложь, что правда? Кто теперь скажет? Ведь немало диковинок было создано вагигами, затерялись среди новых старые.

– Вот это, – кивнул он подбородком на лежащее посреди стола зеркало. – Сколько ему лет? – Да, конечно, немолодой он с виду, но кто на самом деле этих вагигов знает. – И кому-то оно понадобилось. И сильно понадобилось. Напасть на замок лорда может лишь безумный, – замолчал, задумался. – Властный безумный... Это старое зеркало. Из тех, о которых рассказал я тебе. Ответил я тебе, человек, с которым интересно говорить?

– Благодарю. Да чего там. Я и размера своей благодарности означить не смогу. Огромное тебе спасибо, мастер Курдалагон. А можно еще вопрос?

Пристально глядя на меня, он медленно кивнул.

– Почему ты не притронулся к нему?

– С тобой действительно любопытно разговаривать, яр Саин, сын Фаразонда. Но трудно.

– Прости, если слова мои задели тебя, почтенный мастер.

– Как могут задеть слова ребенка? – весьма нетонко осадил он меня. Я, конечно, обиделся, хотя обиды оной не выказал, да на меня, собственно, и внимания никто не обращал, а он тяжело посмотрел на зеркало, да так, что дракончики едва не замерзли.

– А зачем мне притрагиваться к проклятию моего рода? Ты ведь даже представить не можешь, насколько прекрасна моя родина, – проговорил он, глядя сквозь меня пустыми глазами. Я хотел открыть рот, но передумал. Они ведь драконы, и человеческое обличье для них это так, хобби. Даже пятиметровое. Представьте себе человека, вынужденного жить в земле кроликов. Я представил. Мне стало страшно.

Мастер Курдалагон сидел и молча смотрел в стену. На лице его отражалась нечеловеческая боль. Да он ведь и не был человеком.

Мне подумалось, что это как раз тот случай, когда можно уйти «по-английски». Не прощаясь. И постарался тихонько встать. Но мастер Курдалагон уже собрался.

– Не торопись. Ты принес мне сегодня удивительную весть. Ткань меж мирами утончилась. Так уже бывало раньше. Многие из нас пытались прервать в такое время наше заточение. Признаюсь, я один из тех, кто пытался. Другие же и здесь себя неплохо чувствуют. Нам не удалось тогда прорвать ткань миров, не удастся, наверное, и сейчас! И все же... – Он опять замолчал.

Кстати, об инопланетном происхождении друга и учителя Тиваса Идонговича я распространяться не стал. К чему это я? Дедушка Курдалагон как-то надолго задумался. К добру ли это? Вдруг в нем его изыскательская половина верх берет и он нас к каким-нибудь своим опытам приобщить хочет? В качестве главного виновника.

Но нет, просветлел взгляд.

Злодейские планы, видать, ветром здравых размышлений пораздуло. Так что взор он на меня поднял уже ясный. Серый такой, прозрачный. Как сталь старая.

– Ты принес мне весть, ты принес мне надежду, ты привел мне человека с металлом в клинке, мне неведомом, – заговорил он, по одному отжимая пальцы крепкого, похожего на кувалду кулака. – Прав ли я буду, не одарив тебя? – Эти вагиги, похоже, невероятные транжиры, встречаю второго, и он тоже лезет одаривать. Хотя, первый, пожалуй, пошутил не по-доброму. Украшение его сбагрить придется.

– Я одарю тебя вестью. – Нет, все-таки правы предания. Очень многослойные ребятки, эти вагиги.

– У меня уже выспрашивали про старые зеркала. Но давно. Четыре года назад. Шипасы. – В голове возник горбоносый проходимец, почему проходимец, не знаю, но проходимец точно, в шароварах по колено, шитых золотом и жемчугом сафьяновых чувяках на босу ногу, безразмерной шелковой рубахе под кожаной безрукавкой и в цветастой пиратской бандане. Все, кроме банданы, различных оттенков желтого цвета. Там, где у нормальных людей животик, у этого тощая талия, во множество слоев намотан пояс, и холодного оружия в него упаковано, как в оружейной лавке. Явно криминальный тип. Но большой любитель антиквариата. Спасибо, Саин.