— А эту оставишь, как боевое знамя?

Он гордо ухмыльнулся.

— Еще бы! Внукам буду показывать, в каких кровавых боях завоевывали им светлое трансгуманистическое будущее. Скажу, хирурги всякий раз спасали мне жизнь, которую я беззаветно отдавал за наши великие идеалы, ха–ха!

Королева проронила негромко:

— Бывает третья сила, которую недооценивают, и побеждает…

— Вот–вот, — крикнул Борис с таким напором, что чуть не выпал из экрана. — Представляешь, что будет? Каменный век!

— Биоконы не против прогресса, — напомнил я. — Не надо так уж привычно демонизировать и оглуплять противника. Они всего лишь против ускоряющихся темпов прогресса. Помедленнее, кони, ох, помедленнее!.. Чтоб успевали понять и приспособиться даже самые заторможенные. Нет, не кони успевали, коням всегда хорошо, это люди даже в раю вечно скулят и жалуются…

— А Ратадер? — крикнул Борис с экрана. — А Цеден- бул? Смарка вообще зовет в лесу жить!

Я отмахнулся.

— Это радикалы. В любом движении есть крайне правые и крайне левые. А в целом биоконы всего лишь самая осторожная часть населения.

— Самая трусливая! — крикнул он. — Ты так говоришь, словно ты уже и сам за этих… гадов, тормозящих прогресс!

— Я за справедливость, — ответил я. — Противника нельзя недооценивать: Иначе что–то просмотрим, и президентом станет кто–то из этих… ну, этих!

Королева, что слушала молча и только поглядывала краем глаза на экран, вдруг сказала быстро:

— Стой, а что там?

Я повернул голову, вдали у самого леса пламенеют как огромные цветы пурпурные, желтые, оранжевые шатры коспиистов. Я скривился: по мере того, как автоматизация высвобождает все больше народу, косплеистов, как и вообще маскарадников, становится все больше, фестивали и праздники придумываются по каждому пустяку. Я сам видел реконструкцию Бородинского сражения в трех местах, так как само поле под Бородином успели захватить косплеисты Авиационного завода в связке с Историческим архивом.

— Похоже, — сказал я, — там не то Азенкур, не то Пуатье…

Она всмотрелась, вскрикнула:

— Я вижу скачущих всадников с опущенными копьями!.. Поверни к ним?

— А надо ли, — проворчал я, но послушно крутнул баранку руля. Асфальта в ту сторону нет, но телеги землю уже укатали. — Там не только опущены копья… но и забрала.

Она спросила встревоженно:

— Нападут?.. Там враги?

— Противники, — уточнил я. — Между ними поле… довольно просторное. Ух ты, землю уже взрыли, инженеры по технике безопасности отрабатывают жалованье… Еще бы перины настелили!

Она покосилась на меня с непониманием, но смолчала, а автомобиль послушно на малой скорости пробирался через поле. Место для автостоянки обозначили в двух сотнях шагов от ближайших шатров, там уже сотни две сверкающих машин, от самых простеньких до баснословно дорогих лимузинов.

Я осторожно присматривался, где приткнуться, чтобы припарковаться ненадолго, а королева, всмотревшись, спросила:

— Кто с кем воюет?

— Здесь не война, — объяснил я, он взглянула с непониманием, я терпеливо объяснил: — Это тренировочный лагерь. Для отработки боевых навыков.

— О, — сказала она с уважением, — ударные отряды?

— Да, — согласился я. — Лучшие из лучших. Потом уже, конечно, в бой. Но не раньше, чем признают годными. У нас новичков в бойню не посылают. Берегут людей!

— У вас так мало населения? — спросила она с сочувствием. — Женщины мало рожают?

— В точку, — ответил я с уважением за ее проницательность. — Рождаемость падает, приходится людей беречь. Всяких, даже дураков, кто бы подумал! Дураки на войне ценятся особо.

Из пурпурного шатра вышел рыцарь в полном доспе- хе, королева рядом завистливо вздохнула.

Я указал взглядом на имя Карла в высветившемся меню, сказал громко:

— Карлуша, привет!..

Рыцарь, который, конечно, не Карл, но здесь все под никами, остановился, посмотрел по сторонам.

— Евген?.. Тьфу, Юджин, ты где?

— В десяти шагах, — ответил я. — Извини, я с пассажиром, тороплюсь, заскочил просто по дороге.

Он отыскал взглядом мое авто, подошел, а королева не сводила с него зачарованного взгляда. Доспехи у Карла из настоящей стали, укрывают не только руки и ноги, но даже пальцы. И это еще не знает, что доспех у

Карла из графена, по пальцам можно ударить острым и тяжеленным мечом, но тончайшие, как папиросная бумага, трубочки даже не прогнутся, и, конечно, на них не останется ни царапины.

На шлеме развевается плюмаж из крашеных перьев, забрало поднято, лицо загорелое и красиво мужественное, издали улыбнулся нам сверкающей белозубой улыбкой.

— Юджин, рад тебя видеть!.. Почему не присоеди… A-а, понимаю!

Он снял обеими руками шлем и, держа на сгибе левой руки, церемонно поклонился королеве, разом охватив взглядом ее королевское платье, высокую прическу и золотую цепь на груди.

— Приветствую, — проговорил он. — Надеюсь, вы примете участие…

Я перебил торопливо:

— Карл, мы очень спешим. Просто ее величеству королеве Орландии то ли восхотелось, то ли возжелалось взглянуть на лагерь доблестных воинов поближе.

— Прекрасно, — сказал он с энтузиазмом.

— И хотя я бешено спешу, — прервал я, — все же на пару минут свернул, но сейчас мы помчимся, мы поскачем на оленях утром ранним…

Он кивнул.

— Ладно–ладно, только оленей смени. Они недостаточно шикарны, чтобы возить ее величество! Надеюсь, ей понравится, и она примет верное решение…

Он улыбнулся, отступил, я кивнул и быстро вырулил на дорогу обратно, понимая, что теперь снова начнет приставать насчет участия во всякого рода исторических реконструкциях, маскарадах, фейерверках, гуляниях…

Королева скосила глаза на зеркало заднего вида.

— Он великий воин… или просто очень богатый?

— Уместный вопрос, ваше величество, — ответил я. — Начинаю уважать вашу проницательность. Все верно, такие доспехи в первую очередь говорят именно о богатстве человека. Доблесть от крепости доспехов не зависит.

Машина, переваливаясь с боку на бок, выехала на шоссе, королева оглянулась.

— Но такие доспехи… в них и трус станет героем.

— Закажите такие же для своих воинов, — посоветовал я.

— Никто не сумеет, увы.

— А гномы?

Она поморщилась.

— Гномы? Ни за что! Это мерзкий народ.

— Принципы, — сказал я понимающе. — По ним хорошо жить властелину мира. Но в повседневности одни принципы сталкиваются с другими.