Маурика уселась в кресло напротив меня, недоверчиво покосившись на широченный диван, больше похожий на кровать-сексодром, и мы начали разговор.

Заняло все это около трех часов. Я выспрашивал любые, малейшие подробности, мелком и угольным карандашом рисовал на широкой деревянной доске схемы помещений, а также лица, фигуры – все, что мне нужно было увидеть визуально и запомнить навсегда. Я запоминал имена, запоминал названия, запоминал ритуалы, которые должна знать настоящая «сестра». Законы и уложения Общества.

Маурика недоумевала – зачем мне такие подробности, как цвет глаз ее «сестры» – подружки и где у той на теле располагаются родинки и шрамы. Но я не отвечал, и тогда она слегка обиженно продолжала свой рассказ, сопровождаемый моими вопросами. К концу третьего часа она выдохлась, измотанная, выжатая как лимон (не спасли даже пирожки и пирожные, которые время от времени притаскивала к нам Рила). И я остановил наше собеседование. Или допрос? Ну это как посмотреть. Да и плевать, как оно называется, главное – результат.

А результат был вот каким: теперь я знал, где происходят у них все эти сборища, как мне приветствовать посвященных, чтобы меня не раскрыли, ну и все такое прочее, что мне было нужно. Главное, чтобы меня не раскрыли сразу, так сказать, «не отходя от кассы». А там тогда и посмотрим.

– Все? Теперь ты мне вернешь мои волосы? – вздохнула Маурика и, потянувшись, громко зевнула, сделав у открытого рта знак «солнце» – круговое движение, которое схематически показывает диск нашего светила. Ну чтобы демоны не влетели через открытое отверстие – и прямо в мозг!

Кстати, несмотря на свою дикость, народы Машрума откуда-то знали, что человек думает именно головой, мозгом. Как догадались? Да какая разница… додумались как-то. Мои современники с Земли склонны считать предков идиотами, не способными на логические выкладки. Но я всегда сомневался, что это так. Чтобы выжить в условиях Средневековья, в бесконечных войнах, в голодуху и чумные эпидемии, надо было обладать очень даже развитым и даже хитрым мозгом. Иначе бы просто все перемерли.

– Конечно, верну! – жизнерадостно сообщил я и предложил: – Ложись на диван! Вот сюда! Ну? Нет, раздеваться не надо. Я тебя не для ЭТОГО позвал! Ложись! Сейчас шаманить буду.

Кстати, меня даже удивило, с какой готовностью принцесса решила, что я потребую от нее дополнительного вознаграждения в виде ее тела. Как будто ждала этого! Интересно, может, она тоже поверила, что я ее вылечил ТАКИМ способом? Наслушалась дурацких слухов, и вот тебе результат! М-да… прокатилась дурная слава… ага! Теперь не скоро отдерешь от себя ярлык сексуального маньяка!

Маурика легла, я тоже залез на диван, от души надеясь, что в эту самую минуту в кабинет не ворвется Рила, чтобы застать меня на горяченьком… вернее – на горяченькой. Маурика ждала, широко раскрыв свои чертовски красивые глаза, а я вдруг взял и погладил ее по такой гладкой, горячей макушке:

– Ну какая же ты красавица! И зачем тебе волосы? К примеру, мне ты такая нравишься во сто крат больше!

Принцесса молчала, только таращила глаза, а я, не дожидаясь ответа, протянул руки и крепко взял в ладони ее голову. Секунда, две! Импульс! Свечение рук! И девушка обмякла, закрыв глаза, задышав редко и незаметно. Сделано! Готово!

Вот тут и появилась Рила, как чертик из коробочки, заглянула в кабинет осторожненько, через маленькую щелку! Если бы я сейчас с Маурикой изображал позы из Камасутры, точно бы ее не заметил. Вот же любопытная извращенка! Хоть нос ей прищемляй, чтобы не лезла, куда не надо!

– Войди, Рила! – грозно и холодно сказал я. – Ну?! Чего там сопишь? Смотри, натрешь там себе…

– И ничего такого я не делаю! Не ври! – Дверь распахнулась, и моя подружка ворвалась в кабинет. – Это только вы, мужчины, подглядываете и пыхтите! А нам, девушкам, этого не надо!

– Ври, ври… – ухмыльнулся я и посерьезнел. – Девочка, теперь серьезно. У меня к тебе очень важное дело. Прикрой дверь.

Рила исполнила и сделалась серьезной и внимательной. Настоящей купчихой, прошедшей огни и воды. Знаю, эта сделает все, что мне нужно. Что-что, а в опасных ситуациях я на нее положиться мог – проверено.

Я рассказал ей все, что посчитал нужным, и у Рилы буквально отвалилась от удивления ее красивая смуглая челюсть. Она молчала минуты две, потом помотала головой и сообщила, что скорее всего ей не надо было в меня влюбляться, потому что хоть я и Великий Шаман и вообще великая личность, но со мной вместе можно угодить на кол. А ее задница ей очень дорога. И очень не любит заостренных кольев.

Я сообщил, что ее задница мне тоже очень дорога – не меньше, чем моя. И что если она не будет трепать языком на каждом перекрестке, а сделает то, что мне нужно, то, что я прошу, – все будет не просто хорошо, а отлично и великолепно. Вот только еще раз – надо сделать ТАК, как Я говорю. И никак иначе!

Рила еще помолчала, вздохнула и, подойдя к Маурике, стала ее раздевать. Когда на принцессе не осталось совсем ничего из одежды, я подошел к погруженной в кому девушке и начал ее разглядывать, щупать, гладить, не упуская ни одного сантиметра поверхности ее тела. Я трогал самые интимные ее места, я щупал пальцы ног, я трогал и пробовал на вкус ее губы, чувствуя жар дыхания и запах груди, в кожу которой Маурика явно втирала какое-то ароматическое масло. С помощью Рилы я вертел принцессу, как куклу, переворачивая ее на живот, сажая на диване – Рила придерживала девушку под спину, держала голову. Принцесса, лишенная сознания, была мягкой, как свежий труп, и только слабое движение груди указывало на то, что она еще жива.

Потом я взял нож и резанул принцессу по предплечью. Из пореза засочилась кровь, и я, не думая, подчиняясь только импульсам, идущим из моего второго мозга – Семени, – припал к порезу и стал пить красную, пахнущую железом терпкую соленую жидкость. Мне не было неприятно. В этот момент я вообще ни о чем не думал, кроме того, что мне НАДО это сделать, и сделать как можно быстрее, пока не свернулась кровь.

Краем глаза я отмечал, с каким страхом и недоумением смотрит на меня Рила, но ничего не объяснял и не собирался объяснять: во-первых, я и сам не знал, для чего это делаю. Просто так было нужно.

Во-вторых, по большому счету, я подозревал, для чего именно я делаю эти манипуляции с кровью. Сейчас я был чем-то вроде экспресс-анализатора крови, жидкости, которая несет информацию обо всем происходящем в теле, которое ее произвело.

Закончив свои вампирские деяния, мгновенно, буквально одним касанием зарастил порез, не оставив от него и следа, и стал раздеваться сам. Раздевшись, лег рядом с принцессой, взяв ее ладонь в свою. Закрыл глаза и отдал приказ.

Сказать, что это было больно, – ничего не сказать! Меня жгло огнем, меня корежило, меня буквально выкручивало наизнанку! Я скрипел зубами, стонал, захлебывался кровью и желчью, а потом просто погрузился во тьму.

Я не знаю, почему Семя не отключило мою боль. Наверное, этого сделать было нельзя. Тело полностью перестраивалось, используя для постройки нового тела плоть старого. Остался только мозг, в котором сидело Семя, руководившее процессом согласно моему приказу.