Как готовится противочумная сыворотка, Эд знает сугубо теоретически. К счастью, полученных на лекциях ОБЖД знаний хватило, чтобы вспомнить, что проще всего такую сыворотку получить из убитых температурой чумных палочек. Сыворотка из живых палочек эффективнее, но для ее приготовления нужно грамотно применить бактерицид. О том, что это такое, у Эда сохранились только смутные воспоминания.

Он переводит дыхание. Спичка принес пенициллин. Точнее, плесень, которую Эд намеревался использовать как антибиотик. Биосинтез, которым из плесени должен получиться бензилпенициллин, для Сола – тайна за семью печатями. К тому же он понятия не имеет, поможет ли ему употребление плесени в сыром виде.

– Так что немногим ты лучше, чем эти самые дикари-заморыши, старина, – от кривой ухмылки, адресованной самому себе, на душе становится только гаже. При каждом вдохе в горле хлюпает, а легкие саднит. Хочется прокашляться, даже зная что от этого будет только хуже. В паху уже начинают воспаляться лимфоузлы. Паршивый признак.

– Вижу, ты вернулся с подарком, – рокочущий голос болезненно отзывается в голосе Сола. Повернув голову, он видит Рипперджека – мрачную громаду на фоне окна.

– Взял поносить. Собираюсь вернуть через пару дней, – пытается шутить Сол.

– Думаешь, бульон из пальца Короля Чумы поможет тебе?

– Уверен.

Джек какое-то время молчит. Слышно, как он мерно дышит, с глухим сипением втягивая и выпуская воздух.

– Я пришел убить тебя, – наконец произносит он. Голос его не меняется, но что-то внутри подсказывает, что намерение это твердо. Может, так оно и лучше? Лучше, чем мучительно умирать от чумы?

– Я чем-то провинился? – спрашивает Сол.

– Нет, – чудовище издает довольный рык. – Не все в нашем мире имеет причину. Я не имею.

– Ты можешь себе это позволить, – кивает Сол. – Но я могу дать тебе причину не убивать меня.

– Чума – не причина. Меня не волнует, когда ты собирался умереть – завтра или через сто лет. Мое появление всегда перечеркивает планы смертных.

– Нет. Причина в другом. Я стану твоим источником дохода.

Джек коротко взрыкивает – это, видимо, означает насмешку.

– Твой порох – плохой товар.

– Это так, – Сол закашливается, тяжело и надсадно. – Хватит кустарничать. Индустриальная эпоха… Другие масштабы. Я построю… химическую фабрику.

– В том случае, – назидательно произносит монстр, – если чума не заберет тебя.

– Не заберет, – Эд говорит с уверенностью, которой не ощущает. – У меня еще есть здесь дела.

Он слышит, как стучат по полу когти Рипперджека. С трудом повернувшись, видит, как чудовище подходит к окну. Почувствовав взгляд Эда, Джек оборачивается.

– Я вернусь, через три дня. Если я увижу, что твой подарок еще с тобой, – ты умрешь.

– Принеси с собой золото, – саркастически улыбается Сол. – Много золота. Оно нам понадобится.

– Мистер Эдвард Сол. – Хозяин дома, средних лет мужчина в коротком черном парике и флотском мундире с золотыми эполетами, указывает кистью в сторону Эда. Тот вежливо кивает. Хозяин поворачивает голову направо, указав на невысокую, болезненно-худую девушку. – Мисс Анна Лоэтли.

Эдвард улыбается вежливо, но немного натянуто. В узком, неудобном камзоле и жестких туфлях, с гладко выбритым лицом и в надетом на голову парике он до сих пор ощущает себя не в своей тарелке. Олднонская светская мода ближе всего к европейской конца восемнадцатого – начала девятнадцатого столетия. Уже не в ходу расшитые золотом и кружевами камзолы и пышные платья, но удобство во многом еще становится жертвой внешней эффектности. Одно лишь немного утешает – женщинам, по традиции, приходится куда тяжелее мужчин.

– Замечательно выглядите, – комплимент, обязательный в этом случае, выходит как-то неуклюже. – Рубины в ожерелье подчеркивают белизну вашей кожи.

– Спасибо, – едва заметно кивает девушка, старательно избегая встречаться взглядом с партнером на вечер. Едва ли ей много больше двадцати, и, судя по всему, она перенесла долгую, изнуряющую болезнь. Слишком худая и слишком бледная, чтобы казаться симпатичной даже по меркам зацикленного на диетах и похудании двадцать первого века. Олднонцам же мисс Анна Лоэтли и вовсе должна казаться дурнушкой. Это вполне объясняет причины, по каким хозяйка дома свела ее с Эдвардом Маллистером Солом.

Перед обедом хозяин дома подводит мужчину к той женщине, которая была уготована ему в партнерши на вечер, и знакомит их. Мужчина кланяется, не протягивая даме руки, и развлекает ее легкой беседой. Когда наступает время обеда, он сопровождает ее в столовую и садится рядом с ней. Как правило, чем ниже социальный статус мужчины, тем страшнее, дурнее и хуже ему достается партнерша. Званый обед – не повод рушить социальную стратификацию.

Оказаться героем этих строк куда менее приятно, чем читать их. Званые обеды, устраиваемые богатым сословием Олднона, Алина описывала в своем дневнике часто и подробно, за что Эдвард был ей безмерно благодарен. Теперь, когда из трущоб Западного Края он начинает стремительное восхождение к особнякам Восточного, умение вести себя в приличном обществе ему требуется как воздух. И сегодняшний вечер – едва ли не самый важный в намеченном пути – прежде всего, потому, что первый.

Приглашение на обед Эдвард Маллистер Сол получил три недели назад – и спустя два месяца после того, как на золото Рипперджека приобрел землю для будущей фабрики. Приглашение прислал сэр Сейджем Данбрелл, баронет, что для Эдварда, иностранца, даже не назвавшего публично страну, откуда он прибыл, было несомненной удачей.

– Я читала о вас в «Ежедневной газете», – неожиданно произносит Анна. – Вы собираетесь построить алхимическую фабрику в приории Святого Эдвинда.

– Эмм… да, – Сол отвечает с запинкой. – Вы прекрасно осведомлены, мисс Лоэтли. Даже удивительно, что юная девушка интересуется подобными новостями.

– Мы живем в просвещенный век, мистер Сол. – Кажется, слова Эдварда немного задели Анну.

Смутившись, он пытается загладить вину:

– Я не хотел вас обидеть, мисс Лоэтли. Просто… Я хочу сказать, нечасто встретишь девушку, которая интересуется строительством фабрик.

– Вы правы, мистер Сол.

Этот короткий ответ кажется Эду вуалью, под которой прячется целая буря сложных чувств и переживаний. От этого у него вдруг непривычно начинает тянуть в груди и пересыхает во рту. За месяцы, прожитые на Мэдчестер-стрит, он успел отвыкнуть от таких женщин – скромных, сдержанных, образованных. Грубость, кичливость и нахальство ценятся в Западном краю куда как больше, особенно когда имеешь дело с подругами гангстеров.

– Вы можете сказать откровенно? – Анна поднимает взгляд на Эдварда. У нее большие карие глаза, в свете свечей отблескивающие золотистыми искрами. – Почему вы выбрали Олднон? Сейчас, когда в городе эпидемия, пожары…