Блинков-младший отвернулся к забору и закрыл глаза. Он чувствовал себя убийцей.

Чпок! Бак хлопнул не громче, чем надутый бумажный пакет. Вспышки Митек вовсе не заметил. Когда он снова посмотрел на грузовичок, лопнувший бак занимался ровным пламенем. Вот в американских фильмах если машины взрываются, так уж взрываются по-настоящему! На куски! Может, у них бензин другой или баки. А так водила выскочил из кабины, схватил огнетушитель и за несколько секунд загасил разгоравшееся пламя.

В окнах зажигался свет. Кто-то уже спешил к горящему гаражу с ведрами, еще кто-то тянул шланг от носатой уличной колонки. Было ясно, что без пожарных не обойдется. Соседи обязательно их вызовут, потому что ветер может перебросить какую-нибудь горящую тряпку на их дома.

За забором, у которого стоял Блинков-младший, тоже осветились окна дома. Солидный был дом – кирпичный, двухэтажный. У хозяев обязательно должен быть телефон.

Митек добежал до калитки. Заперта. На кирпичном столбике он разглядел кнопку звонка и стал звонить, звонить, пока к нему не вышли.

– Что там? – Хозяин особняка держал в руках ружье. Хорошо хоть, стволами вниз.

– Пожар! – закричал Блинков-младший. – Пустите позвонить!

– У кого?

– Дальше по улице, там гараж с двумя воротами, который изо всех заборов торчит.

– Скряга, – сообразил хозяин. То ли он знал кличку уголовника, то ли Скряга – не кличка, а такая фамилия. – Ладно, ступай. Я сам позвоню.

– Дяденька! – завопил Блинков-младший. – Я здесь случайно! Я потерялся! Дайте, я родителям позвоню!

– Такой здоровенный и потерялся? – не поверил хозяин.

– Я из санатория убежал, – соврал Блинков-младший. – Думал, быстро доеду, а оказалось, что автобусы уже не ходят. Пошел пешком и заблудился.

– Здесь нет никакого санатория, – продолжал сомневаться хозяин.

– Есть, есть, только далеко!

– Алеша, впусти мальчика! – На порог дома вышла женщина в розовом халате. Похоже, она давно стояла за дверью и слушала. – Есть какой-то санаторий за Митино… Ты давно идешь? – обратилась она к Блинкову-младшему.

– Ой, давно, полночи! Родители, наверное, волнуются. Им же должны были позвонить, что я убежал!

– Оболтус, – сказал хозяин, отпирая калитку. – Родители деньги платят за путевку, а он удирает!

И он отвесил Блинкову-младшему несильный подзатыльник. Митек все равно был счастлив.

Дальше прихожей его не пустили. Женщина в розовом халате дала ему трубку мобильного телефона, а ее муж с ружьем остался у двери. Всем своим видом он показывал: попробуй только удрать с моим телефончиком!

Митек понял, что у этих жадин особенно не раззвонишься (ведь каждый звонок по мобильнику стоит денег). Он стал набирать номер Ирки – на тот случай, если Иван Сергеевич дома. Полковник отругает, но выручит. А если он еще не вернулся, то пускай Ирка позвонит князьям. Они примчатся за своим барахлом и заберут отсюда Блинкова-младшего.

– Что это за деревня? – спросил он женщину в розовом халате.

– Это поселок. Павшино.

Трубку сняли после первого звонка, и бас полковника рявкнул:

– Ты где?!

Как будто Иван Сергеевич видел, кто звонит. Хотя нетрудно догадаться, что кто пропал среди ночи, тот и звонит среди ночи.

– Я в Павшино, – сказал Митек, – на улице Центральной.

Он коротко объяснил полковнику, что украденный товар здесь и похищенный Князь тоже, скорее всего, здесь. Женщина в розовом халате и ее муж с ружьем слушали, и глаза у них становились с блюдца. У женщины с чайное, а у мужа только с кофейное, потому что мужчины лучше владеют собой.

А потом Иван Сергеевич велел передать трубку хозяину дома и сказал ему что-то такое, отчего глаза у хозяина вообще вылезли на лоб. Он стал похож на дрессированную лягушку, которая умеет разговаривать по телефону и по-солдатски держать ружье в положении «на плечо».

Лягушка сложила трубку и горячо полюбила Блинкова-младшего. Она проводила его в столовую, усадила в кресло и приказала жене метать на стол все вкусное, что найдется в доме. Нашлось много всякой всячины. Мне, честно признаться, неохота описывать, чем кормили Блинкова-младшего – у самого слюнки текут. Если кому-то очень интересно, откройте поваренную книгу, раздел «Холодные закуски», и читайте подряд.

Пока лягушиная жена в розовом халате метала, а Митек уничтожал, Лягушка с ружьем стояла у двери, охраняя почетного гостя и развлекая его приятной беседой.

– Я директор группы «Свистящие», – сообщила она. – Хочешь, дам тебе пропуск на все концерты?

Блинков-младший относился к «Свистящим» без восторга, но решил, что пропуск пригодится Ирке. Да и не хотелось обижать отказом гостеприимную Лягушку. Он изобразил ликование.

А лягушиная жена тем временем перешла к следующему разделу поваренной книги – «Кондитерские изделия». Не успела она добраться до буквы «п» – «печенье, пирожки, пирожные», – как примчался Иван Сергеевич.

– Спасибо, – сказал он добросовестной Лягушке, продолжавшей нести караул у двери, и с чувством пожал руки и ей, и лягушиной жене.

А Блинкова-младшего он самым позорным образом схватил за ухо, оторвав от намечавшегося знакомства с буквой «р» – «рахат-лукум». Митек не знал, куда деваться со стыда. Раньше Иван Сергеевич никогда себе этого не позволял!

– Я больше не буду преступников ловить! – завопил Блинков-младший.

Рука полковника отпустила ухо и по-дружески легла на его плечо.

– Нет, Митек, ты уж, пожалуйста, не бросай это дело. А тот как же мы без тебя?!

Иван Сергеевич, разумеется, шутил. Но это было приятно.

Бережливый старичок Скряга действительно оказался преступником-рецидивистом. По его приказу Таран действительно запугал продавца, чтобы тот уволился вместе со своей овчаркой и газовым пистолетом. Мотив ограбления был ясен. Бережливый старичок хотел не просто поживиться. Он создавал невыносимую жизнь старшему князю, чтобы отобрать его киоск у метро. Словом, версия Блинкова-младшего подтвердилась во всем, кроме одного: Скряга и не думал похищать сына своего конкурента.

– Мухи отдельно, котлеты отдельно, – сказал по этому поводу Иван Сергеевич. – А мы-то думали, это одно блюдо.

Полковник всем своим видом напоминал иллюстрацию к поговорке «Кто старое помянет, тому глаз вон». Похоже, он чувствовал себя виноватым за то, что схватил Блинкова-младшего за ухо. Так что наказание можно было считать условным: полминуты позора, и все в порядке. Мамин лучший друг Ванечка снова рассказывает истории из прошлого контрразведки и вообще как шелковый.

О Князе не было ни слуху ни духу.

Конечно, его искала милиция. Но и полковник Кузин не отказывался от слова, данного старшему князю. Митек подозревал, что этим делом занялась и контрразведка. А то с чего бы в доме стали появляться незнакомые люди, от которых Иван Сергеевич и не думал его прятать? Наоборот, полковник подзывал его и говорил: «Это Ольгин сын», а незнакомцы задавали ему дурацкие вопросы типа «Небось, в школу-то хочется?» и вообще сочувствовали.