Одно возражение на утверждения, что пол не слишком хорошо предсказывает, проявит ли человек “мужественность” или “женственность” в той или иной черте, заключается в том, что обычно скромные различия все же приводят к чему-то значительному. Нейробиолог Ларри Кэхилл, как мы уже знаем из введения, предполагает, что аргумент, будто оба пола похожи, потому что большинство различий невелики, “это как заключить после тщательного осмотра стекол, шин, поршней, тормозов и прочего, что мало что отличает «вольво» от «корвета»”89.

Однако в такой цепочке рассуждений есть недостаток. На протяжении многих десятилетий исследователи предполагали, что мужественность и женственность – это крайние точки одного измерения: очень мужественный человек соответственно крайне неженственен, и наоборот. По сути, это предположение было встроено в дизайн первой систематической попытки измерить маскулинность и феминность – в новенький опросник из 456 утверждений с осмотрительно туманным названием “Опрос-анализ отношений и интересов”90. Опрос выдавал один показатель, который помещал каждого индивида на определенную точку на единственной линии маскулинности-феминности. Так, например, если вы чувствовали, что слово “нежный” больше всего подходило к слову “любящий” или “добрый”, вы теряли балл (конечно же!) за то, что оказывались феминным. Напротив, если ваш разум несентиментально склонялся к тому, чтобы объединить “нежный” с “мясом”, то, возможно, вам трудно добиваться вторых свиданий, но вы хотя бы получали очко за маскулинность.

Только в 1970-х годах это предположение было ниспровергнуто разработкой двух новых шкал91. Они используются до сих пор и отдельно оценивают “маскулинные” черты “инструментальности” (такие качества, как уверенность в себе, независимость и состязательность) и “феминные” черты “экспрессивности” (такие, как эмоциональность, нежность, теплота и забота о других). Обнаружилось, что можно быть одновременно инструментальным и экспрессивным или не быть ни тем ни другим. Если вернуться к метафоре автомобилей Кэхилла, можно одновременно получить безопасность, надежность и место в багажнике “вольво” для закупок еды на неделю и мощь, статус и острые ощущения от “корвета”. Или – и тут я подчеркиваю для владельцев “вольво” и “корветов”, что комментарии, которые последуют, сделаны исключительно в педагогических целях – можно одновременно иметь неуклюжесть “вольво” и дороговизну “корвета”. Но даже эта двухмерная модель гендера сейчас считается слишком простой. Корреляции среди маскулинных и феминных черт часто слабы или даже отсутствуют. Если у вас есть одна маскулинная черта, это не значит, что есть и другая, и то же верно относительно феминных черт92.

Иными словами, различия между мужчинами и женщинами могут не “складываться” логичным образом, создавая два типа человеческой натуры; скорее, как и с половыми различиями в мозге, они создают “мозаику” личностных черт, отношений, интересов и поступков: какие-то из них более распространены среди мужчин, чем среди женщин, какие-то – наоборот. Джоел и коллеги проверили эту идею, опираясь на три крупных массива данных, и использовали тот же подход, который применяли к мозгу. Даже после изучения лишь 25 типов поведения с умеренными и высокими половыми различиями (включая такие атрибуты, как общение с матерью, озабоченность своим весом, склонность к нарушению закона, а также отчетливо стереотипные деятельности, такие как игра в гольф и использование косметики) выяснилось, что от 55 до 70 % людей (в зависимости от выборки) имели мозаику гендерных характеристик, по сравнению с менее чем i % тех, у кого были только “маскулинные” или только “феминные” черты.

Это делает представление о женском и мужском характере столь же неубедительным, как и представление о женском и мужском мозге. Какую из многих комбинаций черт, наблюдающихся у мужчин, следует считать мужской натурой? Что это значит – говорить, что “мальчики останутся мальчиками”, или спрашивать, почему женщина не может быть сильнее похожа на мужчину? Какой мальчик? Какая женщина и какой мужчина?

Эти результаты неудобны для тех, кто хочет верить, что два пола “естественно” сегрегированны в разных профессиях и ролях из-за различной природы или из-за легкого преимущества одного пола над другим, в целом или по определенной черте. Производительность труда, оплачиваемая или нет, зависит от набора разных навыков, черт, интересов и ценностей. Люди просто не могут сделать карьеру, хорошо умея только что-то одно, например распознавать эмоции, сочувствовать или стучать кулаком по столу. Более того, для большинства профессий не существует одной идеальной комбинации черт характера, навыков и мотиваций, но есть диапазон, в котором все они могут в равной степени соответствовать профессии. Поэтому не все на вашем уровне, в вашей роли, в вашей профессии такие же, как и вы. И если вы хотите, скажем, блеснуть аргументом, что женщины просто психологически более подходят для заботы о маленьких детях, вы подписываетесь под утверждением, что невероятно разнообразная женская гендерная мозаика гораздо чаще совпадает с многообразной мозаикой заботы о маленьких детях, чем невероятно разнообразная мужская гендерная мозаика. Я не говорю, что такой аргумент нельзя приводить. Но я бы посоветовала вам подумать, как вы с ним справитесь.

“Нет никакого сомнения, что биология, через эволюцию и генетику, сделала мужчин и женщин разными”93. Такой ответ дает книга Уолперта на вопрос, заданный в названиях для Великобритании и США: “Почему женщина не может быть сильнее похожа на мужчину?” (Why Can’t a Woman Be More Like a Man?) и “Почему мужчина не может быть сильнее похож на женщину?” (Why Can’t a Man Be More Like a Woman?). Но, как проницательно замечает Вэлиан в журнале Nature, “оба названия предполагают возражение: всякое возможно”94. И как мы убедились, хотя существуют различия в средних показателях между полами, сами фразы “похож на женщину” и “похожа на мужчину” имеют мало смысла на уровне мозга и поведения.

Это не простая семантика или академическая придирка. Когда маленьких детей и взрослых просили объяснить фразы вроде “Мальчики имеют в крови вещество, которое называется «фибриноген»” или “Мальчики очень хорошо танцуют танец под названием «квиббинг»”, объяснения, которые они выдумывали, отличались от тех, которые они давали для фраз “У этого мальчика в крови присутствует фибриноген” или “Этот мальчик очень хорошо танцует квиббинг”. Обобщенные фразы чаще провоцируют объяснения, основанные на предположениях, что иметь фибриноген в крови или быть успешным в квиббинге, что бы то ни значило, фундаментально – часть подлинной мужской или женской природы. “Я думаю, это гормон, который есть у мальчиков, потому что он записан в мужской ДНК”, – был ответ одного студента о фибриногене в крови. “Мальчики в целом сильнее девочек, а квиббинг, похоже, требует силы”. Напротив, конкретные утверждения приводили к относительно большему числу “необщих” объяснений, которые раскрывали эти характеристики как разовые, возможно, даже как проблему или как вызванные внешними причинами, такими как практика или тренировка: “Это танцевальный стиль, в котором этот мальчик упражнялся и преуспел”95.

Когда мозаику большинства мелких средних различий беспечно сплющивают в одномерных обобщенных утверждениях – что мужчины такие, а женщины эдакие, напрашивается естественный вывод, что мы говорим об универсальных характеристиках, которые “центральны, глубоки, стабильны, врожденны – словом, «неотъемлемы»”96. Когда мы говорим, думаем или пишем утверждения вроде: “Мужчины более состязательные, доминантные и рисковые, в то время как женщины более заботливые”97, это соблазняет разум обратиться ко всемогущему Т и всесильной Y из обзора Кейси – к полу – как главной, движущей причине, которая направляет нас по одному из двух путей. Но перекрывающиеся, подвижные, многомерные, идиосинкратические мозаики, формирующиеся в результате полового развития, указывают на совместное непрерывное воздействие множества мелких событий98. Пол не определяет мужскую и женскую природу, и в следующей главе мы обратимся к риску и состязательности, чтобы закрыть этот вопрос.