Уже почти сутки прошли с того памятного заседания верхушки. С тех пор Штольц не ел и не спал, пытаясь найти достойный выход из тупиковой ситуации. Ему как никогда нужна была связь с центром, но что мечтать о несбыточном, когда надеяться можно только на себя. Что тут думать – взрывчатка в метро попасть не должна, причем ни к кому. А это значит, что ее надо уничтожить на месте. Но как это сделать – вот вопрос вопросов. Что делать, Георгий Иванович понял сразу, но как это провернуть, он не знал… Была бы связь – отправил бы депешу, а там из Полиса сталкеры спокойно добрались бы до объекта и уничтожили его, но… полное отсутствие связи и абсолютное отсутствие времени для размышлений и подготовки к операции… вот так и выглядит цейтнот: надо действовать, а ни времени, ни средств на это нет.

Идея операции зарождалась в голове Штольца, но ухватить ее за хвост резидент пока не мог. В любом случае предстоит сложный и рискованный разговор со старшим Шварцем. Он обязан убедить этого перекачанного, но хорошо соображающего начальника службы безопасности в необходимости его, Штольца, участия в экспедиции на поверхность за взрывчаткой. Встав из-за стола, он аккуратно собрал листочки документов в папку и, выйдя из кабинета, направился в сторону перехода на станцию Чеховская. Пройдя по станции, которая содержалась в образцовом порядке, Георгий Иванович спустился по короткой лестнице, мимо отмытого до первозданного состояния памятника Чехову. Бросив взгляд на стыдливо прикрывающегося книжечкой великого русского писателя, Штольц невольно улыбнулся: «Вот, все-таки сохранилось, хоть и под землей, „великое“ ваяние Церетели». Стоит отмытый, сверкая бронзовой краской, в переходе. Георгий Иванович всегда поражался чистоте и порядку, процветавшему на станциях Рейха. Никаких нищих, проституток, неизвестных продавцов подозрительного вида. Граждане, проживающие тут, всегда опрятно одеты, и не видно праздношатающихся. Он предполагал, что порядок, или, как называл сие канцлер Ширшов – орднунг это основная причина, почему фашистский режим смог выжить. Порядок – это то, чего не хватает большинству станций. Другой вопрос, какой ценой достигается этот порядок.

Он сам стал свидетелем попытки изваять хотя бы в гипсе памятник Великому фюреру. Над статуей долго трудились по фотографиям, переделывая и украшая… Пока она не стала похожа на человека, но на вкус Георгия Ивановича сходство вышло слишком документальным. А комиссия высших чинов СС решила, что такая карикатура на Адольфа Гитлера никак не может быть представлена широким массам, потому памятник тихо уничтожили вместе с его творцом, скульптора расстреляли, чтобы неповадно было повторять подобное. Да и чтобы слухи о неудаче Рейха не разносил.

Спустившись по обездвиженному эскалатору, он отдал честь солдатам поста, которые замерли по стойке смирно при виде высокого чина, и быстрым шагом прошел в сторону рейхсканцелярии, где находилась вотчина лидеров государства. Штольц рисковал. Он должен был предложить реальный, то есть выполнимый логичный план взятия станции Лубянка с применением взрывчатки. В данном случае он не собирался изобретать велосипед. Ему вспомнилось, как в 1999 году до темноты он обходил с отцом двор, проверяя крепость замков на подвальных дверях и прочность слуховых окон своей многоэтажки. Тогда взрыв двух домов переполошил всю Москву. Долгое время бдительные бабушки звонили по поводу любого неопознанного мешка в милицию, независимо от того, что там внутри: картошка, мусор, сахар или взрывчатка.

– Все уже давно придумано до нас. – Георгий Иванович понимал, что если его собственные действия не увенчаются успехом, и гексоген с пластидом попадет в руки фашистов, это означает, что он вручает им грозное оружие с планом его применения. Затея была сродни бегу по краю пропасти. Он должен все рассчитать до малейшей мелочи, поскольку не имеет права на ошибку. Ошибка означает смерть. Причем не только его – возможно, всего оставшегося человечества в границах Московского метрополитена.

Доложив о своем визите секретарше, штандартенфюрер был удивлен, что его проводили не в кабинет Сергея Шварца, а в личный кабинет фюрера. В помещении находились оба брата. Старший вольготно раскинулся в черном кожаном кресле, которое жалобно поскрипывало под его массой, а фюрер сидел за своим дубовым столом и приветливо улыбался замершему в дверях со вскинутой рукой Штольцу.

– А, Георгий Иванович, проходите. Почему-то я не удивлен, что с планом пришли именно вы, а не ваш генерал. Поверьте, мне как никому известно, кто является генератором идей в вашем отделе, причем независимо от того, кто мне о них докладывает. И я могу отметить, что вы, мой дорогой, являетесь очень ценным сотрудником.

С этими словами Марк Шварц вышел из-за стола и приветливо протянул Штольцу руку, показывая ему свое личное расположение.

– Мой фюрер, я хочу предложить вам план захвата станций Красной линии. План рискованный, но вполне выполнимый.

– Мы внимательно слушаем. – Марк посмотрел на брата и вернулся за свой стол.

– Мой фюрер, идея заключается в том, чтобы коммунисты не только нам не мешали, а и способствовали завозу мешков с взрывчаткой на свою станцию.

– А разве такое возможно? – Марк с нетерпением поерзал в своем кресле и кинул насмешливый взгляд на брата. – При всем моем уважении к вашему таланту планирования операций такого рода, штандартенфюрер, я сильно сомневаюсь. Это больше похоже на магию. Не хотите же вы сказать, что Москвин сам попросит его взорвать, да еще и потребует доставки взрывчатки? В чем фокус?

Георгий Иванович улыбнулся, оценив чувство юмора фюрера. Хорошее чувство юмора присуще только умным людям, а уж дураком Марка Чёрного Штольц точно не считал.

– Да, операция рискованная, но не лишена изящности. Как известно, все новое – это хорошо забытое старое. Я предлагаю вам немного измененную схему доставки гексогена, существовавшую в конце двадцатого века у террористов, во времена второй Чеченской кампании. Наверное, помните, как в столице дома взрывали, мой фюрер?

– Что-то припоминаю, правда, в то время нам было… но это не важно, если можно, сразу перейдите к сути операции.

– Суть ее в длительной и кропотливой подготовке, которая заключается в том, что надо распространить слухи о том, что некоторые торговцы Ганзы – это, конечно, будут наши торговцы – обладают запасом соли.

– Просто соли? – недоверчиво произнес старший Шварц, и кресло под ним снова страдальчески застонало.

– Да, просто соли. Только одно «но»… это будет достаточно большой, можно сказать, стратегический запас соли. – Штольц немного снисходительно улыбнулся. – По моим данным, Красная линия испытывает большой дефицит в этом продукте. А у нас с этим проблем нет.

– Это что, мы должны уполовинить наш собственный стратегический запас столь ценного продукта? – Сергей Шварц даже повысил голос, но, видя, как Марк заинтересованно смотрит на докладывающего офицера, замолк.

– То есть, насколько я понял, вы хотите через третьих лиц продать часть нашей соли и под этим маскарадом протолкнуть мешки с взрывчаткой? – Марк задумался. – Хитро, и думаю, да, Москвин клюнет на эту наживку.