class="p1">Из маленького белого зала дверь налево вела в длинную, но довольно узкую комнату, проходом разделенную пополам. Ближе к окнам, выходившим в Автомобильный переулок, была читальня, а в правой, темной половине стоял бильярд, а по стенам, над высокими бильярдными диванами, висели в несколько рядов в резных деревянных рамах портреты всех командиров полка, начиная с основания, счетом 65.

В каждом доме, сколько бы в нем удобных комнат ни было, всегда имеется одна любимая, где члены семьи преимущественно и сидят. В собрании публика сидела больше всего в читальной, куда могли подаваться и чай и кофе, а иногда и вино. Комната эта была действительно уютно устроена и весьма располагала к тому, чтобы в ней посидеть. По обеим сторонам у стен стояли широкие и длинные, сажени в две, диваны, крытые ковром, на которых улечься или усесться с ногами было одно удовольствие. У окон стояли ковровые же широкие и низкие кресла, также весьма и весьма уютные. Между ними у окон стоял шахматный столик. За ним иногда играли в шахматы, но чаще в трик-трак и кости. Между диванами вдоль всей комнаты стоял длинный, крытый коричневым сукном дубовый стол. В читальне все было коричневого цвета. На столе были разложены русские газеты и журналы: «Новое время», «Русский инвалид», «Разведчик», «Нива», «Огонек», «Синий журнал» и «Сатирикон». Из толстых журналов были там: «Вестник иностранной литературы», «Исторический вестник» и «Русская старина».

С этим последним журналом полк был близко связан, так как одним из его владельцев был генерал Зыков, а одним из его главных редакторов его сын, А.С. Зыков, наш офицер, кончивший в свое время две академии, военную и юридическую, и при моем поступлении командовавший 12-й ротой, а на войне 3-м батальоном.

Кроме русских, имелись и иностранные журналы: французский L’Illustration, немецкий Die Woche и английские The Tattler и The Graphic.

Из офицеров почти все свободно читали по-французски, очень многие хорошо знали немецкий язык и человек пять-шесть знали английский.

По стенам над диванами в читальной висели под стеклом акварельные рисунки полковых форм солдат и офицеров, начиная со времен Петра и до последнего царствования. Если не ошибаюсь, это был подарок императрицы Марии Федоровны. В читальню офицеры обыкновенно заглядывали, перед тем как идти завтракать или обедать. Туда же собирались и после завтрака, перед тем как идти на послеобеденные занятия в роты. Там была «главная квартира» дежурного по полку и помощника, особенно по вечерам. В читальне за большим столом устраивались офицерские занятия и «военная игра». Там же, убрав стол и поставив между диванами стулья, а у окон конторку лектора, устраивали домашнего характера «сообщения» на военные и другие темы. «Домашнего характера», то есть такие, присутствие на которых было необязательно. Пишущий эти строки делал два раза сообщения именно в читальной. Сообщения более официального характера, уже в присутствии командира полка и выше, делались в столовой. В противоположность клубам, где в читальнях полагается соблюдать тишину, в нашей никакой тишины не соблюдалось, разговаривали, а иногда и спорили весьма оживленно.

Из маленького зала через бильярдно-читальную проходили прямо в зеленую гостиную, откуда налево был вход в музей, а направо – маленькая проходная комната, где иногда играл оркестр, и дальше большая столовая. Все окна по этой стороне, то есть музея, зеленой гостиной, проходной и столовой – выходили на Загородный проспект. В зеленой гостиной стояла зеленая мебель, рояль, а на стенах висели большие масляной краски портреты: Екатерины II (копия с известного портрета Лампи) и императоров Александра I, Николая I и Александра III. В этой комнате происходили обыкновенно «общие собрания» офицеров, высший орган по управлению офицерской жизнью вне строя и службы.

В этой же зеленой гостиной иногда после сидения в столовой собирались около рояля пианисты и певцы и устраивались импровизированные концерты, с номерами сольными и хоровыми.

О нашем полковом музее можно или сказать несколько слов, или написать о нем книгу. Он был сравнительно очень богат, и имелись в нем такие бесценные исторические реликвии, как остатки полковых знамен времен Петра, собственноручные его указы, мундир офицера полка Талызина, в который оделась Екатерина II, когда во главе гвардии выступила из Петербурга в Ораниенбаум свергать своего мужа Петра III, и многое другое. Собирался музей тщательно и с большой любовью целым рядом заведующих, и был он доступен не только для офицеров. Все ученики учебной команды, будущие полковые унтер-офицеры, попутно с прохождением в команде курса русской истории и, в частности, полковой истории, со своими офицерами ходили в музей, где все им показывалось и объяснялось. Водили их туда обыкновенно маленькими группами, человек в 10–15, причем попутно им показывалось и собрание, то есть все то, что имело в нем историческую ценность.

Водить в музей всех солдат полка не имело смысла. Для посещения музея с пользой нужна все-таки некоторая подготовка и некоторый культурный уровень, которым в массе своей наши солдаты, увы, не обладали.

Как собрание своим относительным благоустройством было обязано Н.М. Лялину, так и музей своей полнотой и порядком был всецело обязан Н.К. Эссену, который заведовал им с 1906 года и до конца и посвящал своему любимому детищу буквально все свое свободное время.

С Николаем Эссеном мы в 1905 году вместе вышли в полк из Павловского военного училища, он из 2-й роты, я – из роты Е. В. Зная, что мы выходим в один полк, мы уже на старшем курсе познакомились, и он в ближайший праздник позвал меня к себе. Он жил тогда с отцом, также бывшим семеновцем, в казенном доме Комендантского управления (Садовая, 3). Когда я пришел к нему, он увел меня в свою комнату и там первым делом подвел меня к деревянной витрине, где за стеклом в блестящем порядке были у него разложены гравюры, медали и миниатюры всех эпох от начала XVIII и до начала XIX века и все имевшие близкое отношение к нашему полку.

Полковые истории Писарева и Дирина он уже тогда знал назубок, а было ему в это время около 18 лет… С какого возраста он почувствовал влечение к истории, трудно сказать, вероятно, с тех пор, как научился читать. По выходе в полк Н. Эссен сразу же был назначен помощником заведующего музеем, а через год музей поступил в его единоличное владение. Постепенно специализировавшись на эпохе от Петра до Николая I, работая и в нашем, и в других музеях, кроме того, постоянно читая и покупая исторические книги, Н. Эссен достиг наконец того, что