— Что произошло?

— Мы катались на лыжах. Это было на каникулах. Нам было очень весело. Филипп опрокинул термос с шоколадом на мою новую лыжную куртку. Ерунда, конечно. Но потом он начал спускаться вниз со склона, смеясь над моим негодованием, и я погнался за ним, — уголки губ Люка подрагивали. Он пытался улыбнуться, покачал головой. — Мы так упорно соперничали! Вернее, не мы, а я. Я всегда раззадоривал его.

— Ты винишь себя за произошедшее, — внезапно поняла Карли.

— Мы спускались с горы по неизученной трассе с умопомрачительной скоростью, — будто не слыша Карли, продолжал Люк. — Филипп был впереди и впервые в жизни выигрывал. — Люк зажмурился и заговорил отрывистыми фразами. — Даже сейчас я вижу, как мелькают его красные лыжи на снегу, слышу его триумфальный смех. А потом он исчез, и наступила тишина.

— О, Люк, — Карли прижала его к себе крепче, обнимая за талию, и прижалась щекой к его груди. Его сердце глухо стучало.

— Выступ на скале занесло снегом. Кругом была одна белая пучина. Я поспешил к нему, сломал лодыжку… но это не имело значения. Он разбился о камни.

— Тебя нашли спасатели?

— Я спустился с горы, — промолвил он и нахмурился, будто услышал глупый вопрос.

— Со сломанной лодыжкой?

— Мой брат погиб, Карли, — в его голосе слышалось смирение, будто он принял неизбежное.

— Но ты же не виноват, — Карли смотрела на любимое лицо, видела трагизм в его голубых глазах.

— Я не должен был устраивать такие гонки вместе с ним. Филипп катался хуже меня. Всю жизнь я защищал его от тех, кто мог ранить его добрую душу. Но в конце я поступил, как они.

Смешно, но Люк не понимал очевидного. Он всегда был сильной личностью, прирожденным лидером.

— Ты защищал его, отстаивал его интересы и больше всех любил. Его смерть — это трагическое, неизбежное стечение обстоятельств.

Он слабо улыбнулся.

— Некоторое время даже говорили, что я подстроил смерть Филиппа, чтобы стать преемником.

— Какой ужас! — изумилась Карли. — Какая несправедливость!

— Да, но я не могу изменить общественное мнение.

— Однажды люди поймут твою душу, как я, и сделают правильные выводы.

— Ты добра со мной, Карли, — он приподнял пальцем ее подбородок и поцеловал. В его поцелуе чувствовалась сердечность и признательность.

Карли настолько сильно любила его! Как можно не замечать совершенств Люка?

Постепенно их поцелуи стали более страстными. Женская интуиция подсказала Карли, что Люк желает ее. Может, он и не любит ее, как она его, но чувствует ту же страсть. Когда они опустились на спальный мешок, Карли не сопротивлялась. Пусть будет хотя бы одна ночь с Люком!

При слабом лунном свете Карли увидела, что он смотрит на нее. Она погладила его подбородок и наконец отважилась.

— Я должна кое-что тебе сказать… — произнесла она, и рука Люка, ласкавшая ее ключицу, замерла. — Я люблю тебя, — она сглотнула, ее сердце бешено колотилось.

— Я знаю, дорогая, — прошептал он. — Это вызывает во мне восхищение и отчаяние.

— Отчего? — Карли не ожидала услышать ликования от Люка, но и грусти тоже не предполагала.

— Моя жизнь сложна. Я не могу всего объяснить, — он погладил ее по лицу, потом лег рядом с ней на спину и посмотрел на крышу тента. — Я не хочу причинять тебе страдания.

От кого-либо другого такие слова прозвучали бы как отказ. Но она знала, в чем проблема Люка, понимала ответственность и обязательства, лежащие на нем. Карли понимала, что никогда не будет соответствовать требованиям того мира, в котором он живет.

— Я большая девочка. Ты не причинишь мне страданий, — промолвила Карли. Даже если и причинит, то она, возможно, переживет это.

— Сейчас я должен сказать тебе кое-что, хотя и не всю правду, — резко сказал он. Карли повернулась к нему, пытаясь рассмотреть выражение его лица в темноте. Люк какое-то время молчал, и она поняла, что его слова не будут такими уж приятными. Сердце Карли ушло в пятки. — Скоро я уеду. Это произойдет раньше, чем я предполагал.

Карли закрыла глаза, пытаясь подавить внезапный приступ боли. Значит, так все заканчивается. Одна ночь или ничего. Она должна решать.

— Что-то произошло? — Карли пыталась понять причину его отъезда, узнать, что возникшие дела действительно важнее ее самой.

— Да, — Люк приподнялся, оперся на локоть и посмотрел на Карли. Взгляд голубых глаз был серьезным, в них читалась мольба понять его.

— Расскажи. Ты знаешь, что можешь мне доверять, — тихо сказала она и прикоснулась ладонью к его руке. Люк тяжело и протяжно вздохнул.

— Дело моей семьи имеет достаточно щепетильный характер. Каждый, особенно лидер, должен быть честен и ответственен. В противном случае работа подвергается опасности. Смерть Филиппа уже определенный знак против меня.

Карли почувствовала разочарование. Даже рассказав ей о своем самом большом страдании, Люк продолжал говорить вокруг да около, употребляя для повествования словечки из сферы бизнеса.

— Я не уверена, что понимаю тебя…

— Против моего назначения на должность главы начали выступать некоторые люди.

— Но каким образом? — Карли присела и выпрямилась. — Отчего? Ты не сделал ничего плохого. Я могу поручиться за это.

Он уложил ее обратно, погладил по голове, будто именно она сейчас страдала.

— Кое-кто в моей стране, вероятно это соперник, начал распускать слухи о том, что я уехал из Монтавии, будучи неуправляемым и не заслуживающим… — он прервался. Карли знала, что он чуть не сказал о невозможности занять трон.

— Заслуживающим того, чтобы занять место отца? — закончила она.

— Точно.

— Но я не понимаю, как несколько необоснованных утверждений можно рассматривать всерьез.

— Их много, и они обоснованны. Отец прислал мне несколько фотографий, которые были помещены на страницах желтой прессы. Там я предстаю в компрометирующих меня ситуациях. То с полуобнаженной женщиной, то пьяным.

— Но это безумие! Как можно было сделать такие снимки, если тебя нет в стране?

— Они недавние, и каким-то образом сделан фотомонтаж, чтобы я предстал на них в роли злодея.

— Недавние? Как это возможно? — промолвила Карли, и вдруг ее осенило. Все ее тайные беспокойства выползли наружу. Как же она не заметила подвоха, когда граф Бруссар заявлял ей о том, что больше всего его беспокоит благополучное состояние принца! Карли охватил ужас. Значит, виновата она и граф Бруссар?

Мысли стремительно кружились в ее голове. Какая же она простофиля! Граф просил ее предоставлять ему снимки Люка во всех ситуациях.

— О, Люк, мне так жаль, — она взяла его лицо в ладони. Ей нужно все понять и найти способ остановить графа Бруссара. Никто не имеет права препятствовать Люку занять трон. — Ты будешь великим руководителем в компании своего отца. Неужели ты позволишь каким-то сопливым, завистливым парням вроде… — она прикусила губу. — Разве ты позволишь кому-то лишить твою компанию лучшего из руководителей?