Рядом вновь заплясала красная точка. Прозвучал еще выстрел. Сержант упал, перекатился, ссадив об асфальт колено, вскочил и побежал дальше.

За ним гнались профессиональные киллеры. Они стреляли из крупнокалиберных пистолетов, а выстрелы д'Агосты их нимало не задержали.

Задыхаясь, он помчался через игровую площадку, кое-как перепрыгивая через качели, песочницу и костеря себя за то, что совсем распустился. Д'Агоста с трудом мог припомнить, когда в последний раз был в спортзале.

За площадью с фонтаном он перелез через парапет и притаился за каменной стеной. Мимо открытого тротуара тем двоим не пройти. Покрепче сжав рукоять пистолета обеими руками, д'Агоста вспоминал: «Не зацикливайся на курке. Не жди выстрела, он произойдет сам собой. Считай патроны».

«Вот они!» Из зарослей быстро выбежали темные фигуры, и д'Агоста выстрелил – раз, второй, третий.

В воздухе заплясали красные пятна прицелов. Изрыгая проклятия, д'Агоста выпускал один патрон за другим, совершенно забыв свои же советы. За лающим грохотом выстрелов он совершенно не слышал собственный голос, но чувствовал, как у самого лица пули убийц выбивают крошку из камня. Ублюдки промахивались на какие-то сантиметры, а его пули уходили в сторону на добрую милю. Ну-ка, сколько раз за последние три года он посетил тир? Былые навыки покрылись пылью времени, как и награды за меткость.

Молясь, как бы не подставить спину, д'Агоста побежал от стены. На ходу он извлек обойму и в тусклом свете увидел: один патрон. Еще один в патроннике.

Впереди сквозь листву вдруг проступили контуры съезда с моста над Сто десятой улицей. Он был обнесен проволочной изгородью, и д'Агоста понял, что бежит в ловушку, быстрее барана, идущего на заклание. Но бежать назад, а там через парапет и снова на тротуар – самоубийство.

Осталось одно – бежать направо. Спустившись на шоссе, можно будет создать беспорядок и пробку. Там преследователи не станут стрелять, и д'Агоста успеет вызвать подмогу по рации.

Не давая себе опомниться, он ринулся вниз – сквозь кусты ежевики, сумаха и ядовитого плюща, спотыкаясь, падая и катясь кубарем. Острые ветки не щадили униформы, камни обдирали плечи и локти.

Бах! Грянул выстрел.

Насыпь будто вырвали из-под ног, и д'Агоста покатился, затем заставил себя встать и побежал, лишь раз коротко оглянувшись назад. Погоня шла в каких-то тридцати футах наверху. В отчаянии д'Агоста развернулся и выстрелил в ближайшего преследователя. Убийца качнулся в сторону, но скорости не сбавил.

Д'Агоста несся вниз, и сердце опасно заходилось. Внезапно шум автомобилей сделался громче. Замелькали лучи фар, на мгновение озаряя лицо.

Бах! Бах!

Осталось всего пятьдесят футов. Пригнувшись, д'Агоста бежал, а на нем предательски скрещивались лучи фар, делая отличной мишенью.

Тридцать футов. Деревья редели, уступая место мусору и сорнякам.

Бах!

Насыпь выровнялась. Еще двадцать футов. Он бежал кратчайшим путем на пределе сил...

И тут – бу-ум! – его отбросило назад.

Пораженный д'Агоста решил, что ранен, однако оказалось, что он налетел на забор. Мгновения хватило, чтобы увидеть его целиком: проволочная изгородь, увенчанная спиральной колючей проволокой. У дальнего края, на обочине чернеют остовы разбитых машин. Изувеченная наркоманами изгородь протянулась вдоль шоссе. Ну конечно же, д'Агоста столько раз проезжал мимо, видел, как опасно нависает она над дорогой, словно преграждая путь завалам мусора и гниющих листьев. Теперь он в ловушке.

Развернувшись, д'Агоста встал на колено. Момент настал.

«Один патрон – два противника».

Хреновый расклад.

В камине горел слабый огонь, изгоняя сырой холод из воздуха, пропитанного запахом клеенки и лака для дерева. Пламя отбрасывало красноватые отблески на стеллажи с книгами, что вздымались полка за полкой до самого потолка и мерцали в темноте золотым тиснением корешков.

С одной стороны камина в «крылатом» кресле сидел специальный агент Пендергаст. С другой стороны в точно таком же кресле – Констанс Грин, худая и стройная, в идеально отглаженном плиссированном платье. Совсем недавно они пили чай со сливками и диетическим печеньем.

Пендергаст мельком глянул на часы над каминной полкой, затем вернулся к газете. Бормоча, пробежался глазами по строчкам и нашел наконец нужную:

– «Сегодня, седьмого августа тысяча девятьсот шестьдесят четвертого года по итогам голосования (восемьдесят восемь против четырех) сенат уполномочил президента Джонсона применить „все необходимые меры“, чтобы отразить боевые атаки на вооруженные силы США во Вьетнаме. Голосование явилось ответом на артиллерийский обстрел Северным Вьетнамом двух американских военных кораблей в заливе Тонкин...»

Пендергаст перевернул очередную пожелтевшую от времени хрупкую страницу. Констанс, которая до того внимательно слушала, вдруг жестом попросила агента остановиться.

– Я не уверена, что выдержу еще один рассказ о войне. Конец будет плохой?

– Один из худших. Война расколет страну.

– Тогда прибережем этот рассказ на завтра.

Пендергаст кивнул и, аккуратно сложив газету, отложил ее в сторону.

– Моя душа в смятении, – сказала девушка. – Я с трудом могу поверить в жестокость ушедшего века.

Пендергаст согласно кивнул, а Констанс покачала головой. Пламя камина отразилось в больших темных глазах и на прямых черных волосах.

– Думаешь, этот век будет столь же бесчеловечен?

– Двадцатый век показал нам злую личину физики. Двадцать первый покажет злую личину биологии. И станет последним веком для человечества.

– Вы говорите об этом так хладнокровно.

– Даст Бог, я ошибаюсь.

Горка углей в камине рухнула, и в плоти огня открылась тлеющая рана.

– А сейчас, – Пендергаст поерзал, – почему бы не перейти к тому, что ты отыскала?

– Разумеется. – Констанс поднялась и отошла к стеллажу, откуда вернулась с несколькими томами ин-октаво. – Аббат Тиртемий, «Liber de Angelis», тексты Макмастера, «Заклятая книга Гонория», «Secretum Philosoforum» и, конечно же, «Ars Notorium». В них я нашла заклинания для вызова дьявола, образцы договора на продажу души и тому подобное. – Девушка положила книги на столик. – Все книги якобы написаны очевидцами – на латыни, древнегреческом, арамейском, старофранцузском, староскандинавском и среднеанглийском. Еще я нашла гримуары.

– Учебники по магии, – кивнул Пендергаст.

– Самый известный – «Ключ Соломона». Многие из документов некогда принадлежали тайным обществам и орденам. Средневековая знать нередко объединялась в такие организации, очевидно, чтобы заниматься активными сатанинскими практиками.