писал: «Людьми всегда судится целый человек, а не таксируется отдельное, вырванное из его жизни деяние» (Владимиров, 1901, с. 290–291). Поэтому-то и нужно в судебном процессе психологическое исследование. По его мнению, «целям уголовного правосудия удовлетворяет лишь медико-психологическое исследование» (там же, с. 290). Такому исследованию следовало бы подвергать каждого обвиняемого в деянии, влекущем наказание не ниже тюремного заключения. Такое исследование может своевременно заметить признаки психического заболевания, установить признаки какого-либо из состояний уменьшенной вменяемости, дать данные о душевном мире обвиняемого. Важные для судебного процесса медико-психологические исследования нуждаются в специально подготовленных медиках-психологах. Под ними этот профессор-юрист разумел «собственно общеобразованного и специально подготовленного психиатра». Медико-психологическое исследование должно включать исследование содержания психической жизни — сферы чувств, умственной жизни, воли, мотивов, внушаемости личности. Такое исследование может установить состояние психической недостаточности. Эта психологическая характеристика вводится в судебно-психиатрическое исследование в дополнение к понятию о вменяемости. На основании собственных наблюдений опытный юрист Л. Е. Владимиров, сторонник введения психологического исследования в уголовном суде, доказывал необходимость выделения состояния психической недостаточности и давал следующую характеристику этому состоянию. «Кроме признанных в настоящее время в уголовном законодательстве состояний, несколько ослабляющих психическую сопротивляемость субъекта, есть еще состояния психической недостаточности, характеризующиеся душевною неустойчивостью, низводящего психическую сопротивляемость на степень меньшую, чем та, какая нужна человеку в жизни, чтобы отразить навязывающие преступные мотивы. Все эти состояния могут быть соединены в настоящее время под общим названием промежуточных степеней между вменяемостью и невменяемостью» (с. 270). Медико-психологическое заключение позволит судить о степени психической сопротивляемости человека, т. е. о его социально-психологической устойчивости.

При выяснении психологического состояния подсудимого могут быть замечены признаки, указывающие на уменьшенную вменяемость. «Ни один психолог и ни один психиатр, — писал Владимиров, — не откажутся от признания разных степеней между нормальною душевной жизнью и ненормальной» (с. 120). Психологическое исследование подсудимых позволит оценить степень опасности преступника и оградить общественную безопасность, позволит судить о степени нормальности его и сделать заключение о возможности его самостоятельного существования в обществе. Только медико-психологическое исследование может удовлетворить требование — решить, причинит ли данное лицо вред обществу. Такое решение может быть принято только потому, что медико-психологическое исследование отказывается от субъективных впечатлений и пользуется точными естественнонаучными методиками. Это исследование включает: наследственные данные, антропологические, физиологические, психологическое обследование (испытание тестами), выяснение степени внушаемости. Посредством тестов или психологических проб устанавливаются умственный склад, общее направление человека. «Чужая душа не всегда потемки. Научная психология дает свет» (с. 262), — такова оценка роли психологии в уголовном деле. Оценка эта связана в первую очередь с той помощью, которую ждали юристы в отношении социально-психологической характеристики подсудимых. «Задача психологического исследования в области уголовного суда имеет в виду, главным образом, общежительную сторону человека, отношение его к ближнему… отношение его к самому себе здесь лишь настолько, насколько оно вообще необходимо для выяснения свойств человека как животного общественного, мы. должны выяснить, какое в нем есть преобладающее чувство, характеризующее его как ближнего, как сочлена человеческого общежития» (с. 196). В этом отношении должны быть расследованы чувства симпатии к другим людям, чувство жалости. «Жалость, по нашему мнению, — пишет Владимиров, — есть мерка для оценки человека как существа общежительного» (там же). Безжалостность — черта тяжкого преступления.

Согласно так поставленной задаче, в медико-психологическое исследование включается социально-психологическая часть. Об этом пространно говорится: «Медико-психологическое исследование преступника не дало бы полной картины, если бы не обследована была социальная сторона данного преступления, влиявшая на психическую жизнь преступника. Преступление ведь есть явление не только психическое, но и социальное, — оно есть явление психосоциальное. Конечно, говоря об исследовании социальной стороны преступления, мы имеем в виду не социологическое исследование преступного класса, а социальное исследование данного, отдельного, индивидуального преступления. Каждый человек принадлежит к известному народу, сословию, профессии, семье, кружку. Расовые, сословные и профессиональные черты не могут составлять предмета исследования в каждом отдельном случае, но должны быть принимаемы во внимание; это — справки. Но затем человек принадлежит к известной семье. Недаром называют семью ячейкой государства. В семье нужно искать ту атмосферу, в которой зародился нравственный тип человека. В семье нужно искать основную причину того или другого нравственного отпечатка, который в каждом человеке следует отличать. Но затем идет далее: кружок знакомых, отчасти человеком унаследованный от семьи, отчасти составленный самостоятельно. В этом кружке уже подготовляется и дальнейший путь человека к жизни. Трудно преувеличить значение для жизни отдельного человека того кружка, в котором он живет. Кружки представляют отчасти результаты и психологического подбора, следовательно, недостатки и недочеты человека в нравственном отношении в кружке получают усиление и освящение. Кроме того, здесь действует страшная сила внушения и самовнушения, делающая из кружка настоящий очаг психической заразы, потому что совершается постоянный психический взаимообмен» (с. 226).

Второй проблемный узел судебной психологии в начальный период ее развития составляли социально-психологические вопросы о личности преступника и преступном мире как особой социальной общности. Вопросы эти обсуждались с различных сторон и вызывали разные суждения. Ими занимались и юристы, и психиатры, и естествоиспытатели, и журналисты. Однако представители официальной психологии, далекие, как уже говорилось, от нужд практики, стояли в стороне и от этой проблемы.

В последней четверти XIX в. получила распространение концепция биологической природы преступности. Первоначально она выражала механистические вульгарно-материалистические взгляды, но потом в своем развитии пошла по пути позитивизма. Возникшее в криминалистике антропологическое направление опиралось на получившую широкую известность теорию Ч. Ломброзо — итальянского психиатра и криминалиста, утверждавшего биологическую обусловленность уголовной преступности, предопределенность преступности индивида его врожденными патологическими свойствами. Ломброзо полагал, что преступные наклонности наследственны и не могут быть искоренены, а потому от преступных типов людей общество может быть избавлено только их истреблением. При такой постановке вопроса в учении о преступлении социально-психологические проблемы начисто снимались, хотя доктрина эта вступала в противоречие с притоком знаний из социальных наук.

Уголовно-антропологическая школа привлекла к себе внимание в России потому, что она, опираясь на естествознание, доказывала возможность открытия детерминант преступлений. «Несомненно, что юридические науки, следуя прогрессивному течению человеческой мысли, вырабатывают нормы, которые имеют для общежития людей такую же важность, какая принадлежит великим открытиям в области естественных наук», — писал один из русских юристов в критическом очерке учений уголовно-антропологической школы (Закреевский, 1893, с. 3). Существенное различие условий, в которых совершаются открытия в науках естественных, от тех, которые совершаются в науках юридических, автор видел в том, что «юридические нормы, касаясь прав как отдельных граждан в отношениях их друг к другу, так и общества над единицами, входящими в состав его, а также касаясь сферы действия властей, руководящих судьбами общества, гораздо ближе затрагивают принципы установленного авторитета и средств, которыми