— Извини, мне просто холодно, — поясняю я дрожащим голоском.

— Ты уже второй раз извинилась, — ехидно бросает он в темноту. — Это не похоже на мою стервозную принцессу.

— У тебя есть еще одно одеяло? — интересуюсь я, чуть высунув нос. Совершенно не хочется кидаться едкими фразами. Поэтому, я игнорирую его комментарий.

— Нет, — коротко отрезает он, а затем я чувствую осторожное передвижение тела рядом.

Край кровати внезапно проседает под тяжелым весом, и я невольно пищу от неожиданности. Что он творит?

— Что… Что ты делаешь?

— Буду отогревать твою неугомонную задницу. Подвинься.

С десяток секунд я борюсь с собой и своим желанием воспротивиться, но не делаю этого. Немного сдвигаюсь в сторону и задерживаю дыхание. Его кровать слишком маленькая для двоих. Избежать случайного касания никак не удастся. И я с каким-то больным придыханием ожидаю его действий… и его тела рядом.

Сердце так и норовит пробить ребра, неистово тарабаня в грудной клетке.

Рейн медленно вытягивает из-под меня край одеяла и ложится рядом. Разворачивается на бок и по хозяйски сгребает мою скрюченную фигуру ближе к своему торсу.

— Расслабься, — тихий шепот нарушает звенящую тишину. — Сейчас станет теплее.

Я касаюсь его голого торса только частью своего позвоночника, но и этого становиться достаточно, чтобы почувствовать приятный жар. Дрожь в теле постепенно начала сходить на нет, и я захотела ускорить этот процесс. Осторожно придвинулась к Рейну и выпрямилась так, чтобы каждый участок моей кожи смог впитать в себя его тепло, слиться с ним. Это и становится моей ошибкой…

— Что ты делаешь? — глухо интересуется он, шумно выпуская воздух из легких. Чувствую, как все его тело напрягается, а дыхание становится прерывистым, глубоким.

— Извини, — роняю я сдавленно и пытаюсь отстраниться. Это было глупо с моей стороны.

— Третий раз извиняешься, Саша…

Его хриплый голос коварно пробирается по моей спине колючими мурашками, а крупная рука опускается на мой живот. Придвигает ближе, задерживаясь в самом низу. Впечатывает в каменный торс и кое-что еще, не менее обжигающе горячее и большое.

Невольно вздрагиваю, ощутив пугающее возбуждение и сухо сглатываю. Вот теперь мне следует бояться.

— Не двигайся, принцесса, если не хочешь, чтобы я тебя трахнул, — рычит мне в шею, а затем его губы касаются моего плеча.

Одурманенная его низким шепотом и осторожными поцелуями на моей коже, я совершенно теряю свой разум. Он плывет и рассеивается под натиском порочного желания. Нахожу рукой его голову и запускаю пальцы в жесткую шевелюру. Притягиваю ближе. Хочу, чтобы он стал резче, настойчивее. Довел начатое на гонке до конца.

— Дурочка… Я не смогу остановиться.

Это вообще нормально? Я себя совсем не узнаю. Еще несколько часов назад я билась в истерике за свою жизнь и не хотела быть изнасилованной. А теперь что? Почему я веду себя себя как будто меня напичкали наркотой и напоили?

Рейн выпускает тихий полу рык полу стон и толкается бедрами вперед. Вышибает из моей груди невольный стон. Задирает футболку вверх и поочередно стискивает мою грудь.

Насколько я безбашенная, что не только не отстраняюсь, испугавшись, а лишь вжимаюсь в его пах сильнее. Я боюсь себя и своих захлестывающих чувств. Но вопреки всему, выгибаюсь в пояснице и трусь ягодицами о его член. Между моих ног уже бесстыдно мокро и очень горячо. Его пальцам стоит только дотронуться до меня там, и я взорвусь на тысячу мелких частиц. Мое тело отчаянно требует Рейна.

Внизу живота что-то остро скручивается и полностью лишает рассудка. Заставляет озвучить свои тайные желания и также осознать одну истину.

Теперь я точно знаю, что этот опасный хам станет моим первым…

— А что, если я этого хочу?

Рейн замирает на пару секунд, а потом одним мощным движением подминает меня под свое горячее тело. Устраивается между моих ног, вжимаясь пахом в пульсирующую от желания промежность. Дико и по собственнически заполняет собой все пространство. Нависает сверху подобно скале и заглядывает мне прямо в душу.

— Не будешь жалеть об этом, Саша? Ты слышала о моей репутации, — что-то значительно меняется в воздухе между нашими телами. Надламывается.

Он говорит жестко, честно. Предупреждающие слова хлестко бьют по лицу словно отрезвляющие пощечины. Приводят в чувства на десяток секунд, но я уже все решила. Да и слишком поздно… Притяжение между нами слишком сильное, и он не может это не ощущать.

Я желаю. Его. Сейчас.

— Я хочу, что бы ты стал моим первым… — шевелю сухими губами, не разрывая хрупкий зрительный контакт.

Тянусь руками к его щекам и осторожно касаюсь щетинистой кожи подушечками дрожащих пальцев. Веду по изгибу порочных губ, линии тяжелой челюсти, татуированной мощной шее и мускулистым плечам. В груди моей вспыхивает искренний восторг от простых тактильных ощущений. И, наверное, я просто сойду с ума, когда Рейн окажется внутри меня. Какой же он по мужественному красивый! Настоящий гладиатор; сильный, решительный, непреклонный. Я почти не дышу, впитываю его тяжелую волнующую энергетику и утопаю в ней. Боюсь разрушить этот бесценный момент. Он позволяет мне касаться себя так в первый раз.

Я не сразу замечаю, как он на меня смотрит все это время. Его глаза зло сужены и превратились в две непроглядные бездны. Он перекатывается на спину слишком резко, оставляя мои ладони беспомощно замереть в воздухе.

— Нет, — безжалостным раскатом грома звучит рядом, и я делаю рваный вдох.

Должно быть послышалось…

Боюсь пошевелиться. Не хочу понимать и принимать его отказ.

— Почему? — ощущаю, как ком обиды и непонимания стремительно подбирается к горлу. — Я тебе не нравлюсь, да?

— Не болтай глупости, — чеканит он и шумно выдыхает.

— Тогда почему… — по моим щекам уже вовсю катятся соленые потоки слез и капают на подушку. Он не может не слышать этого в удушающей тишине.

— Не в этом дело, принцесса, — мне кажется, или я слышу в его словах раскаяние и безысходность? — Такие как ты мечтают о хорошем парне из своего круга, чтобы построить с ним стабильные отношения. А я далеко не хороший, не принц. Понимаешь? Я не стану с тобой встречаться.

Его рука вновь ложится на мой живот и неспешно обводит линию ребер. Мое сердце колотится слишком сильно, сжимается и отдает острой болью в груди. Первый раз я захотела сдаться и подчиниться кому-то, но стала позорно отверженной. Это безумно ранит, и я не знаю, если смогу когда либо реабилитироваться после подобного удара.

— Почему? — сдавленно выдыхаю я снова.

— По многим причинам, Саша. Ты будешь жалеть о связи со мной, — звучит как смертный приговор, не подлежащий апелляции. — В моих силах не дать тебе совершить эту ошибку.