– Я… Видишь ли…

Шайна решительно подошла к громоздкому платяному шкафу. Габриелю не скрыться, не спрятаться…

Она распахнула створки шкафа…

Он был пуст – если не считать висевших в нем платьев. Их купил Шайне дядя вскоре после ее приезда в Монткалм.

– Шайна! – удивленно воскликнула Ребекка. – Что ты делаешь?

– Ничего, – вздохнула Шайна. – Ровным счетом ничего… Просто… Просто я хочу сказать, что подумала…

Шайна подошла к окну и выглянула наружу. У нее перехватило дыхание, когда она увидела внизу, под окном, Габриеля. Он стоял босиком прямо посередине клумбы, засаженной колючими высокими розами.

Ухмыляясь, он зажал в губах сорванную алую розу и отвесил Шайне низкий шутовской поклон. Затем вынул розу изо рта, тщательно оборвал все лепестки и сложил на ладонь. Протянул руку навстречу Шайне и нежно сдул лепестки в направлении ее окна.

Словно алые снежинки, лепестки взмыли в воздух. Предутренний ветерок подхватил их, закружил и понес в темноту спящего сада.

Ошеломленным взглядом Шайна проследила их путь, а затем вернулась в комнату. Рядом с окном стояло кресло. Шайна обессиленно опустилась в него.

Встревоженная Ребекка наблюдала за странным поведением кузины.

– Что с тобой? – удивленно спросила она. – У тебя такой вид, словно ты только что увидела призрак.

– Ах кузина! – покачала головой Шайна. – Если бы призрак! Нет, я только что видела самого дьявола!

Йен Лейтон сидел в задумчивости на скамеечке возле постели и рассматривал позолоченные пряжки своих коричневых башмаков.

Его визит в Монткалм затянулся и складывался совсем не так, как он ожидал. В его отношениях с Шайной не происходило никаких перемен. К лучшему, во всяком случае. А он-то так надеялся, что ее благодарность к нему – избавителю от пиратского плена – станет основой для их будущих отношений: нежных, теплых, обещающих долгую и счастливую совместную жизнь.

Но не случилось. Не состоялось. Не сложилось.

Более того, Йен заметил, что чем дальше, тем сильнее стало проявляться нежелание Шайны разговаривать с ним, находиться в его обществе… Поначалу холодность девушки задевала Йена. Позже – заинтриговала, и он вознамерился разгадать эту загадку.

В прошлом он знавал немало женщин, и всегда безо всяких усилий сближался с ними. Правда, такой красивой женщины, как Шайна, ему встречать еще не доводилось. Это факт. Но и сам он разве плох? Мало ли было женщин, которых ему приходилось ставить на место, когда они продолжали преследовать его в то время, как он был уже поглощен другой. И вот – ирония судьбы! – он встретил свой идеал, но этой женщине он не пришелся по сердцу. Увы! Йен сокрушенно вздохнул, потянулся к своему походному саквояжу и вытащил из него заветную фляжку с абсентом.

– Изумруд! – прошептал он, глядя сквозь нее на свечу. – Чистый изумруд!

Он понимал, что алкоголь все больше засасывает его, но у него не было ни сил, ни желания сопротивляться.

Сделав хороший глоток, он еще раз взглянул на просвет сквозь стекло, а затем тщательно завинтил крышку и уложил фляжку назад, в саквояж. Здесь, в Америке, мало кто понимает толк в настоящем абсенте. То ли дело в его родной Англии, где его любимый напиток называют «Грин Джинджер». Нужно поберечь остатки абсента, иначе его не хватит до того дня, когда он вернется домой, в Лондон.

Подстегнутые алкоголем, его мысли вновь обратились к Шайне. Что же движет этой девушкой – гордость, холодность? А может, ее сердце отдано другому? Тогда нужно паковать чемоданы – и поскорее отсюда прочь. Это будет самым лучшим выходом из создавшейся ситуации. К тому же его самолюбие не пострадает – ведь он уедет сам. Уедет, чтобы никогда не видеть ее прекрасного, но – увы! – такого безразличного к нему лица!

Но Йен лгал самому себе. У него не хватило бы духу – вот так взять и уехать. Слишком глубоко ему запала в душу эта девушка. В ней было нечто неуловимое, редкостное. То, что Йен подметил в женщинах всего пару раз за всю свою жизнь. И этого «нечто» он не встречал уже давным-давно.

Нет, он не может вот так, без борьбы, покинуть Шайну. Он хочет, он должен быть рядом с ней. Рассказать ей все о своих чувствах. Добиться ее взаимности. Дождаться, пока ее чувства к нему не сравняются по силе с теми чувствами, которые он испытывает к ней.

Увлеченный своими планами, Йен накинул на плечи снятый было песочного цвета сюртук с двумя рядами золотых пуговиц, взглянул на себя в зеркало, поправил упавшую на лоб прядь волос и вышел из комнаты на поиски своей мечты.

А тем временем предмет мечты Йена Лейтона находился в нижней гостиной в глубокой задумчивости, опустив на колени забытое вязанье. Нити серебристой шерсти свисали на пол с юбки Шайны, легким облачком лежали на полированном дубовом паркете.

Нет, не спасла ее работа от неотступных мыслей! И пальцы, занятые спицами и шерстью, не увели ее от воспоминаний!

Нет, нет, все валилось из рук Шайны, а в ее сердце жило одно лишь слово, одно дорогое имя – Габриель.

Ее очень напугало все, что произошло вчерашней ночью в спальне. Ах, если бы у нее нашлись тогда силы закричать, позвать на помощь! Или Ребекка пришла бы минутой раньше! Тогда они никогда бы…

Она покраснела, еще раз вспомнив со стыдом все, что с нею произошло. Но до чего же прекрасным, волшебным было чувство, когда Габриель овладел ею! Так, оказывается, при этом можно испытывать не только боль и страх. И не только стыд. Ее тело предало ее. Ее собственное тело! В ту секунду, когда он должен был покинуть ее, она желала этого мужчину так, как ничего и никого на свете не желала до сих пор.

Шайна закрыла лицо руками. При этом на паркет упало ее неоконченное рукоделие, но Шайна даже не заметила этого. Сумасшествие! Сумасшествие! Сладкое, прекрасное сумасшествие! И Габриель знал об этом! Прекрасно знал о том, какого джинна он выпускает на волю. Он знал, чем и как победить ее – без единого слова, без малейшего насилия! Он играл беспроигрышную игру, заставив Шайну полюбить его так же сильно, если не сильнее, чем он ее.

Проклятие! Что же теперь делать?

Руки Шайны безвольно упали на колени. Нет, она больше никогда не допустит этого! Она скорее умрет, чем позволит Габриелю Сент-Джону еще хоть раз дотронуться до себя! Пусть он женится на Ребекке, пусть поломает ей жизнь – и будь он проклят!

Шайна подняла голову и увидела Йена, стоящего в дверях. В ее глазах все еще пылал гнев, в его взгляде застыло недоумение.

«Чем это она так расстроена?» – подумал он.

Увидев Йена, Шайна постаралась собраться и успокоиться. Не обращая внимания на спутавшееся вязанье, она поднялась и шагнула ему навстречу, протягивая руки.

– Рада видеть вас, – солгала она. – А я уж подумала – куда это вы подевались? Куда спрятались?