Что же просил сказать тот смешной человечек?

Память на цифры у меня хорошая, а вот на все остальное – не очень.

Я помнила, что узник пещеры произнес фразу, при помощи которой запоминают цвета радуги – но что-то в ней изменил…

– Слушаю вас! – проговорил мужской голос в трубке.

Тут, в самый неподходящий момент, в коридоре появилась размалеванная девица в розовых тапочках с пушистыми помпонами, в коротеньком халатике, едва прикрывавшем попу и с трудом сходившемся на бюсте впечатляющих размеров. Увидев меня, девица вылупила глаза и раздраженно воскликнула:

– Ты еще кто такая? А ну, освободи телефон! Мне позвонить надо!

– Подожди секунду! – попросила я вполне миролюбиво, прикрыв трубку ладонью.

– Вот еще! – фыркнула девица, надвигаясь на меня силиконовым бюстом. – Почему это я должна ждать? Я тебя ваще первый раз вижу! Ты здесь никто, и звать тебя никак!

– Я вас слушаю! – повторил мужчина на другом конце провода.

– Я от Леонида Борисовича, – заторопилась я, – он просил передать…

Он произнес считалку про цвета радуги, так их дети запоминают!

– Каждый охотник желает знать, – начала я, – желает знать, где сидит…

Я точно помнила, что тот смешной дядька назвал в конце строки не фазана, а какую-то другую птицу. Но вот какую? Я и так-то не могла вспомнить, а тут еще девица в порнографическом халатике действовала мне на нервы.

– А ну, швабра помойная! – наступала она. – Освободи срочно телефон!

При этом она попыталась схватить меня за волосы. Я отмахнулась свободной рукой и случайно попала ей в ухо. Ударила я совсем не сильно, но девица отскочила и завопила как резаная:

– Кодя! Кодя! Она меня ударила! Кодя, на помощь!

– Отстань, сама разбирайся! – донеслось из-за двери.

Тем не менее у меня появилось несколько секунд свободного времени, и я принялась лихорадочно вспоминать, какую именно птицу назвал в конце фразы пещерный человек.

Птица была водоплавающая… я напрягла память. Какие бывают водоплавающие птицы?

Ничего, кроме утки, в голову не приходило.

– Каждый охотник желает знать, где сидит утка! – выпалила я торопливо и швырнула трубку на рычаг, решив, что выполнила свой долг перед маленьким смешным незнакомцем из колодца.

– Ну все, чего ты вопишь? – проговорила я, отступая от телефона и оставляя его в распоряжении агрессивной девицы из колодца.

Она что-то прошипела мне вслед и схватила трубку.

Я вернулась в комнату Амалии, умудрившись на этот раз ничего не уронить и ни обо что не удариться.

Амалия уже приготовила на круглом столе все для чаепития – две большие чашки тонкого старинного фарфора, тарелочку с печеньем, серебряную сахарницу.

Больше всего меня умилили серебряные щипчики и крошечная вилочка для лимона.

Однако сама Амалия была чрезвычайно встревожена.

– Викуля! – прошептала она, косясь на дверь. – Я же просила вас не раздражать Полукопченого…

– А я и не видела никакого Копченого… там была только такая девица… в мини-бикини…

– Это его подруга, Карина! – Амалия посмотрела на меня испуганно. – Ну, ничего… может быть, все обойдется! Давайте пить чай!

Чай у нее был очень жидкий, и не чай вовсе, а отвар ромашки, а печенье покупное, хотя и очень вкусное, с лимоном. Как видно, после всего пережитого у меня наступило сильное обезвоживание организма, пить хотелось невыносимо, так что и ромашка подошла, я выпила две чашки.

Но за все приходится расплачиваться: Амалия приволокла огромный альбом в бархатной обложке, распахнула его и предъявила мне свою собственную фотографию в грудном возрасте, с круглыми бессмысленными глазами и голым черепом.

– Правда, в детстве я была хорошенькая? – проворковала она и перевернула страницу.

Здесь она была уже в школьной форме, с кожаным ранцем и огромным букетом гладиолусов. И уже в очках – примерно таких же, какие сейчас украшали ее переносицу. Чтобы не смотреть на это безобразие, я перелистнула страницы назад.

В самом начале альбома едва помещались в прорезях твердые плотные фотографии с надписью внизу «В. М. Фогель», и я сообразила, что это имя фотографа. На снимках были изображены мужчины в котелках, дамы в шелковых платьях и дети в матросских костюмчиках – в общем, весь этот паноптикум меня мало интересовал.

– Вот это – моя прабабушка, ее тоже звали Амалия Львовна, – оживилась Амалия. – Правда, ведь я на нее похожа?

Да ни капельки! В чертах дамы, сидевшей в кресле с младенцем на руках, красоты особой не наблюдалось, однако были заметны величественность и благородство. А может, так казалось из-за ее одежды? Твердый подбородок упирался в высокий воротник блузки, длинная юбка спадала красивыми складками. Однако фотограф – мастер своего дела!

– Она держит на коленях моего дедушку! – заливалась Амалия.

«Ври, да не завирайся», – подумала я, поскольку младенец был одет в длинное кружевное платьице.

– Вы разве не знаете, что раньше младенцев одевали в платьица независимо от пола? – Как видно, Амалия почувствовала мое недоверие и обиделась.

Господи, да откуда мне это знать! Я же не в позапрошлом веке родилась! Я не выдержала, посмотрела на часы и сообщила, что очень тороплюсь.

Напоследок я попросила у Амалии пятьдесят рублей на дорогу, объяснив, что потеряла кошелек в автобусе.

Амалия огорчилась, захлопнула альбом, дала мне денег и пошла провожать.

Мы открыли дверь комнаты и хотели было выйти в коридор… но я замерла на пороге.

Девица в мини-халатике по-прежнему болтала по телефону.

Но вовсе не это заставило меня насторожиться.

Входная дверь квартиры беззвучно приоткрылась, и в коридор проскользнули два очень подозрительных человека.

Они были одеты в одинаковые короткие пальто черного цвета, в одинаковые черные кепки. И в лицах их тоже было что-то общее, скорее всего, общее выражение подозрительности и настороженности. Кроме того, несмотря на плохое освещение, оба были в одинаковых черных очках. Отличались они только фасоном растительности на лице – у одного были усы, у другого – бакенбарды.

Я попятилась, сделав Амалии предостерегающий жест, и немного прикрыла дверь, так, чтобы можно было наблюдать за коридором, оставаясь при этом не слишком заметной.

– Что там? – испуганно спросила Амалия, пытаясь выглянуть через мое плечо. – Кто там – Полукопченый?

– Нет, – отмахнулась я, следя за развитием событий.

Один из подозрительных незнакомцев – с усами – остановился в дверях, второй двинулся к Карине.

Она, не замечая его, продолжала щебетать в трубку: