Поврежденная бочка набрала воды и погрузилась глубже, но приобрела устойчивость, которой не хватало ей пустой. С третьей попытки Сэм забрался на нее. Держась руками, упираясь ногами, он оседлал бочку. Равновесие было неустойчивое, и он не решался даже поднять голову, опасаясь перевернуться и упасть назад в море. Немного погодя перед его глазами снова проплыл спинной плавник: акула вернулась к бочке. Сэм не решался смотреть на ее сужающиеся круги и старался забыть о присутствии чудовища.

Неожиданно бочка под ним дернулась, и вся его решимость исчезла.

Глаза широко раскрылись, он закричал. Но, впившись в бочку, акула снова подалась назад. Она возвращалась еще дважды и оба раза толкала бочку своим тупоносым рылом. Однако каждая следующая попытка была менее решительной, возможно, потому что акула утолила голод телом Джона Тейта, а вкус деревянной бочки ей не нравился. Наконец Сэм увидел, как акула повернула и поплыла прочь против течения, покачивая спинным плавником.

Неподвижно лежа на бочке, он плыл по соленому брюху океана, поднимаясь и опускаясь в такт его дыханию, как утомленный любовник. Настала ночь, и теперь он не мог бы пошевелиться, даже если бы захотел. Сэм начал бредить и временами терял сознание.

Ему мерещилось, что снова наступило утро, что он пережил ночь. Чудились человеческие голоса. Казалось, что, открыв глаза, он увидел совсем рядом высокий корабль. Он знал, что это фантазия: за год мимо этого далекого побережья проходит не больше двенадцати кораблей. Однако у него на глазах с корабля спустили шлюпку, моряки гребли к нему. Он почувствовал, как грубые руки хватают его за ноги, и с трудом понял, что это не сон.

«Решительный» под немногими парусами осторожно двигался к суше; команда стояла, готовая сбросить и эти последние паруса и свернуть их на мачтах.

Сэр Фрэнсис переводил взгляд с парусов на близкую землю. Он внимательно слушал выкрики лотового, который то и дело бросал лот с носа корабля. Когда корабль проходил мимо лота и трос натягивался, лотовой читал показатели:

— Глубина двадцать!

— Верхняя точка прилива через час. — Хэл оторвался от грифельной доски. — А через три дня полнолуние. Корабль сможет пройти.

— Спасибо, лоцман, — с саркастической ноткой отозвался сэр Фрэнсис. Хэл лишь выполняет свой долг, но он единственный на борту, кто часами изучал карты и таблицы. Тут сэр Фрэнсис смягчился. — Отправляйся на топ-мачту, парень. И не своди глаз с суши.

Он посмотрел, как Хэл взбирается по вантам, потом взглянул на штурвал и негромко сказал:

— Один румб к левому борту, мастер Нед.

— Один румб к левому борту, капитан!

Нед одними зубами передвинул пустую глиняную трубку из одного угла рта в другой. Он тоже видел белую пену у рифов и входа в пролив.

Земля теперь была так близко, что они различали отдельные ветви деревьев на скалистом берегу, охраняющем вход в лагуну.

— Так держать! — сказал сэр Фрэнсис, и «Решительный» медленно прошел между высокими скалами. Он не видел этот проход ни на одной карте, которые покупал или захватывал. Этот берег всегда изображали как опасный и грозный, на тысячу миль, отделяющих их от Столового залива у мыса Доброй Надежды, на нем всего несколько безопасных стоянок. Но по мере того как «Решительный» углублялся в зеленые воды пролива, перед ним открывалась красивая широкая лагуна, со всех сторон окруженная заросшими лесом высокими холмами.

— Слоновья лагуна! — крикнул Хэл с мачты. Прошло два месяца с тех пор, как они вышли из этого тайного порта. И словно оправдывая название, данное сэром Фрэнсисом этой гавани, из леса донесся громкий крик слона.

Хэл рассмеялся от радости, увидев на берегу четыре массивные серые фигуры. Они стояли сплошной цепью плечом к плечу, глядя на корабль и широко расправив уши. Хоботы были высоко подняты и выпрямлены, ноздри на их конце процеживали воздух в поисках запаха странного видения, которое приближалось к берегу. Большой самец поднял длинные желтые бивни и замотал головой; уши захлопали, как рваные паруса на мачте. Он снова затрубил.

С носа на это приветствие ответил Аболи; он приветственно поднял руку и произнес на языке, который мог понять только Хэл:

— Я вижу тебя, мудрый старик. Иди с миром, ибо я одного с тобой тотема и не причиню тебе вреда.

При звуках его голоса слоны попятились от воды, затем, как один повернулись и направились в лес. Хэл снова рассмеялся — словам Аболи и виду этих огромных животных, от чьей мощи дрожал лес.

Потом он снова сосредоточился на отмелях и песчаных банках, выкрикивая отцу на ют указания. «Решительный» прошел длинным извилистым проливом и наконец оказался посреди широкой зеленой лагуны. Спустили и свернули последние паруса с рей, и якорь с плеском ушел в глубину. Корабль мягко покачивался на якорной цепи.

Он стоял всего в пятидесяти ярдах от берега, прячась за небольшим островком в лагуне, так что его невозможно было увидеть со случайно проходящего мимо судна. Не успел корабль остановиться, как сэр Фрэнсис приказал:

— Плотник! Собрать и спустить полубаркасы!

Еще до полудня первый полубаркас был спущен с палубы на воду, и десять человек сошли в него со своими личными вещами. Большой Дэниел возглавил гребцов, которые провели полубаркас по лагуне к берегу у подножия скал. В подзорную трубу сэр Фрэнсис наблюдал, как моряки по крутой слоновьей тропе поднимались на вершину. Отсюда они будут наблюдать за морем и смогут предупредить его о появлении любого судна.

— Утром мы перетащим кулеврины к входу в лагуну и поставим на огневые позиции на камнях, чтобы они прикрывали вход в пролив, — сказал сэр Фрэнсис Хэлу. — Прибытие отметим свежей рыбой за ужином. Тащи удочки и крючки. Возьми с собой Аболи и еще четверых. Отправляйтесь на втором полубаркасе. Наловите на камнях крабов и принесите достаточно рыбы для камбуза.

Стоя на носу полубаркаса, идущего через пролив, Хэл всматривался в воду, такую чистую, что он видел песчаное дно. Лагуна кишела рыбой, косяк за косяком расплывались от лодки. Многие рыбины длиной в руку, а некоторые — в размах расставленных рук.

Когда встали на якорь в самом глубоком месте пролива, Хэл перебросил через борт леску с наживкой из краба; множество таких крабов они вытащили из нор на каменистом берегу. Не успела наживка коснуться дна, как ее схватили и дернули с такой силой, что леска обожгла Хэлу пальцы. Откинувшись и перехватывая леску руками, он вытащил бьющееся блестящее тело цвета чистого серебра и перебросил его через планширь.

Рыба еще билась на палубе и Хэл пытался извлечь крючок из ее жестких губ, когда Аболи возбужденно закричал и вытащил вторую. Он перебросил свою добычу через борт, и все остальные моряки со смехом, напрягаясь, принялись таскать на борт тяжелых рыбин.

Через час палуба по колено покрылась снулыми рыбами, и все до бровей вымазались в слизи и чешуе. Даже жесткие мозолистые ладони моряков кровоточили от ожогов лески и уколов острых рыбьих плавников. Это была уже не забава, а тяжелая работа — и дальше направлять обратный водопад серебра на борт.