Он ушел бы уже сегодня. Собрал чемодан и вылетел бы прямо сейчас. Но в данных обстоятельствах это было невозможно. Ему нужно было кое-что найти и кое-что проверить в их офисе, а теперь, когда он мог перебраться в бывший кабинет Эда, его задача намного упрощалась.

Берни остановился у закусочной на шоссе номер 7 сразу на выезде из Данбери. Он устроился на стуле возле стойки и заказал роскошный гамбургер, жареный картофель и кофе. Испытывая от еды все возрастающее наслаждение, он с удовольствием вспоминал те напряженные часы, которые провел после того, как выехал из дому сегодняшним утром.

После того как его машина была вымыта и вычищена, он купил в магазине подержанных вещей на окраине Манхэттена шоферскую фуражку и темную куртку, которые должны были выгодно выделять его среди всех остальных, подрабатывающих извозом. Затем он отправился в аэропорт Ла Гурдиа, встав возле багажного отделения, вместе с другими водителями принялся поджидать пассажиров.

Ему сразу повезло. Какой-то мужчина лет тридцати сошел с эскалатора и стал всматриваться в таблички с именами в руках шоферов. Никто его не ждал. Берни мог понять, что творилось у него в душе. Он, вероятно, нанял машину в какой-нибудь сомнительной компании и теперь проклинал себя за это. Большинство водителей в таких заведениях были новичками в Нью-Йорке и первые полгода своей работы таксистами занимались тем, что блуждали по городу в поисках дороги.

Берни подошел к мужчине и предложил подвезти его до города, предупредив, что располагает не каким-нибудь там роскошным лимузином, а прекрасным и чистым автомобилем, не забыв прихвастнуть, что является лучшим водителем, какого только можно найти. Цену за то, чтобы подбросить парня до Сорок восьмой Западной улицы, он назвал в двадцать баксов. Через тридцать пять минут они были на месте, где Берни перепало еще н десять долларов чаевых. «Ты чертовский водитель», — сказал, расплачиваясь, мужчина.

Уплетая жареный картофель, Берни с удовольствием вспоминал комплимент и улыбался про себя. Если он и дальше будет заколачивать деньгу с таким же успехом, то мать еще не скоро узнает о том, что он больше не работает на старом месте. Она никогда не звонила ему туда, поскольку не любит говорить по телефону, считая, что это вызывает у нее головную боль.

И вот он сидит свободный как птица, ни перед кем не подотчетный, с намерением отправиться туда, где живет Меган Коллинз. Он купил карту Ньютауна и внимательно изучил ее. Дом Коллинзов находился на Бэйберри-роуд, и он знал, как туда добраться.

Ровно в два часа дня его автомобиль медленно проезжал мимо обшитого тесом дома с черными ставнями. Глаза Берни сузились в щелки, впиваясь в каждую деталь. Большой двор. Прекрасно. Даже элегантно. Не то, что его соседи на Джексон-Хайтс, которые залили бетоном почти весь свой малюсенький задний дворик и теперь с гордостью именуют его «патио».

Берни изучал обстановку. Огромный рододендрон слева на повороте подъездной аллеи со щебеночным покрытием. Плакучая ива в центре лужайки. Вечнозеленый кустарник образует живую изгородь, отделяющую участок Коллинзов от соседского.

Удовлетворившись осмотром, Берни надавил на педаль газа. Он не дурак и не будет разворачиваться здесь на тот случай, если за ним следят. Проехав поворот, он резко ударил по тормозам. Прямо под колеса к нему бросилась какая-то глупая собака.

На лужайке появился бегущий в его сторону мальчонка. Через стекло Берни слышал, как он испуганно звал собаку: «Джек! Джек!»

Собака побежала к своему хозяину, и Берни смог возобновить движение. Улица в этом месте была довольно тихой, и даже сквозь поднятые стекла он слышал, как мальчонка крикнул ему вдогонку: «Спасибо, мистер. Большое спасибо».

Мак приехал в бюро судебно-медицинской экспертизы на Тридцать первой Восточной улице в час тридцать. Меган должна была появиться здесь не раньше двух, но до этого времени ему еще предстояло встретиться с заведующим лабораторией доктором Кеннетом Лайонзом, с которым он созвонился заранее. Его проводили на пятый этаж, где в маленьком кабинете доктора Лайонза он рассказал о своих подозрениях.

Лайонз был худощавым мужчиной лет сорока с улыбчивым лицом и добрыми умными глазами.

— Эта женщина представляет для нас загадку. Она совершенно не похожа на тех, кого не будут разыскивать в случае исчезновения. Мы, так или иначе, собирались взять у нее пробу на ДНК до того, как ее тело будет отправлено на кладбище для бродяг. Будет совсем не сложно взять также пробу у мисс Коллинз и посмотреть, есть ли здесь вероятность родства.

— Это как раз то, в чем хочет убедиться Меган. Секретарша доктора сидела за столом у окна. Зазвонил телефон, и она взяла трубку.

— Мисс Коллинз находится внизу.

Выйдя из лифта, Мак отметил, что лицо Меган было омрачено не только от перспективы осмотра мертвого тела в морге. Что-то еще добавляло боли в ее глазах и делало глубже скорбные морщинки вокруг рта. Ему показалось, что это была печаль, не имеющая отношения к тому горю, которое она переживала с момента исчезновения отца.

Но при виде его лицо ее осветилось мимолетной улыбкой облегчения. «Как она прелестна», — мелькнуло у него в голове. Ее каштановые волосы были растрепаны порывистым ветром. Черный свитер с высоким горлом подчеркивал бледность кожи.

Мак представил ее доктору Лайонзу.

— Внизу вы сможете ближе изучить погибшую, чем из смотровой комнаты, — сказал Лайонз.

В морге было стерильно чисто. Вдоль стен тянулись ряды ящиков. Из-за закрытой двери в помещение, восьмидюймовое окно которого выходило в коридор, доносился гул голосов. Окно было зашторено. Мак догадывался, что там производится вскрытие.

Служащий провел их в самый конец коридора. Доктор Лайонз кивнул ему, и он потянулся к ручке выдвижного ящика.

Ящик беззвучно выкатился. Взгляду Мака открылось нагое замороженное тело молодой женщины. На груди у нее была одна-единственная, но глубокая ножевая рана. Тонкие руки вытянуты вдоль тела, ладони раскрыты. Узкая талия, покатые бедра, длинные ноги. Наконец его взгляд остановился на лице.

Каштановые волосы были спутаны на плечах, но он мог представить, что они также развевались бы на ветру, как у Меган. Чувственный рот, густые ресницы. Темные брови делали открытый лоб еще выше.

Мак почувствовал, как его пронзила острая боль. К горлу подступила тошнота, голова закружилась. "Это могла быть Мег, — думал он, — это должно было случиться с Мег".

Кэтрин Коллинз нажала находившуюся под рукой кнопку, и больничная кровать бесшумно приподнялась в изголовье. После ланча она целый час безуспешно пыталась заснуть. Одновременно она осуждала себя за стремление прятаться в сон. «Пора уже, моя дорогая, вернуться к реальности», — сурово приказала она себе.

Она пожалела, что под рукой у нее нет калькулятора и бухгалтерских книг из гостиницы. Еж необходимо было уяснить для себя, сколько еще она сможет протянуть, прежде чем будет вынуждена продать «Драмдоу». «Закладная, — думала она, — эта чертова закладная! Мой отец некогда бы не пустил на ремонт столько денег». «Хочешь жить — умей вертеться» — было его девизом с молодости. Сколько раз она слышала это?