Гоч порекомендовал мне своего надежного поверенного, и я запатентовал в гражданском ведомстве велосипедную цепь как «цепь роликовую» и соответственно цепной привод вообще, и для велосипеда в частности. А заодно и клиновой ремень для ременной передачи, а то тут все плоскими пользуются. И распределительный вал на клиновых ремнях до кучи — пригодится на будущее. Ну и женский пояс для чулок, чем страшно удивил повидавшего всякие виды юриста.

Модернизацию механических пулеметов для бронепоезда — перевод их с ручного на ножной педальный велоспуск с цепным приводом — я повесил на партнера. Модернизация сокращала пулеметный расчет на треть. Отпала необходимость крутить ручку для смены стволов у затвора. Теперь это делал сам наводчик ногами, сидя на специальном сиденье, прикрепленном к тумбовому лафету, а руками только управлял огнем. Второй номер менял заранее снаряженные магазины. В тесном броневом вагоне это существенно.

Заказ этот был полностью профинансирован от военного ведомства личным указанием кронпринца, который сам с охотой вложился в наш завод на десять процентов уставного капитала, как только увидел чертежи автоматического пулемета с расчетным весом всего в сорок килограммов вместе со станком-треногой.

И все это без отрыва от ударного строительства бронепоезда, где, как во всяком новом деле, чуть ли не ежедневно вылезали какие-то проблемы. Если бы не собственный выезд, то я бы разорился только на извозчиках.

Еще одно знаковое событие случилось этой весной. Политехнический институт в Будвице торжественно надел на меня мантию почетного доктора. Кто бы мог подумать — всего лишь за кульман с противовесом. После этого события экстернат в Техническом училище превратился для меня в формальность. Главное было на экзаменах лично присутствовать. К сдаче бронепоезда на испытания красивый диплом техника-механика уже лежал в моей планшетке. А мое воинское звание согласно приказу по ольмюцкой гвардии стало еще длиннее — техник-штаб-фельдфебель гвардейской артиллерии особого могущества. О как! Не сразу и выговоришь.

Элика несколько раз пробовала качать права по поводу моих долгих отлучек из дому, на что ей был короткий ответ — служба. Не нравится — может возвращаться на хутор.

— Ага, отсылаешь меня на гору, чтобы тут свободно по бабам бегать?! — ее ревнивые глазищи метали сапфировые молнии.

В обратном ее убеждал только один довод — в койку!

Но понять девчонку тоже можно. Язык местный ей давался тяжело. Сиднем сидеть в городской квартире тягостно и скучно, а на общем дворе чужие незнакомые люди толпами ходят, к чему она совсем не привыкла. Из общения только надоевшая уже нянька, потому что денщика я часто забирал с собой.

А тут еще царцы в очередном весеннем обострении снова полезли на форты. В результате я получил чувствительный пинок от короля, и часто приходилось вообще ночевать в депо.

Гоч еще время отнимал по поводу автоматического пулемета. Но это святое — я первый в них заинтересован. Только все беседы с партнером перенес на мою городскую квартиру. Пусть Элика лучше нам стол накрывает и пилит за пьянку, чем потом будет пилить за мое отсутствие дома.

Все-таки Гоч гений. Из моей несколько невнятной схемы, объяснений на пальцах и рисунка по памяти пулемета Гочкиса с характерным воздушным радиатором он таки собрал работоспособную машинку, на которую мы получили авторское свидетельство и большую премию. И соответственно армейский заказ на опытовую партию. Кронпринц под этот заказ выделил нам несколько дефицитных станков, которых нам крайне не хватало.

С новыми станками в стране стало действительно тяжело. Купить невозможно — их распределяли теперь централизованно. С этим мы столкнулись уже на этапе строительства частного патронного заводика для пистолетов Гоча. С подержанными станками нас неоднократно уже выручал штаб-ефрейтор Плойко, как, впрочем, и с нормированным сырьем. Где доставал — молчок. Свою долю он брал из расчета половины от разницы официальной и договорной цены. Пока договорная цена была меньше зафиксированной, что вызывало подозрения в криминальном характере ее образования.

Чем крепче империя закручивала гайки в экономике, тем уверенней развивался в ней черный рынок. И думаю, не за горами то время когда черный рынок будет стоить дороже регулируемых цен.

Автоматические шестизарядные пистолеты системы Гоча убедительно прошли флотские испытания, их приняли на вооружение, вот только калибр их приказано было уменьшить до 6,5 миллиметров, чтобы использовать в изготовлении пистолетов бракованные стволы от производства винтовок, из которых без большого труда можно было выпилить пятнадцать сантиметров нормального изделия.

Гоч был расстроен, оттого что в таком калибре снижалось и так недостаточное останавливающее действие его пистолетной пули. Но горевал он только до тех пор, пока я ему не объяснил принцип пули со смещенным к донцу центром тяжести. К тому же гильзу мы оставили в том же размере — 25 миллиметров, только обузив ее шейку. А для гражданского рынка в любое время могли нарастить калибр до девяти миллиметров. Да хоть до полдюйма. Легко. Был бы соответствующий патрон.

Испытания в заводском тире показали, что патрон 6,5x25 миллиметров помимо возросшей скорости пули дал существенное сокращение импульса отдачи, примерно в два раза по сравнению с патроном 8x25 миллиметров. Повысилась настильность выстрела и кучность, соответственно вероятность поражения цели, особенно на дистанциях свыше 25 метров. На ста метрах кучность увеличилась втрое по сравнению со стрельбой старым патроном. Это был триумф. Триумф, к которому нас вынудили. И такое бывает, как видите.

И это все обычным патроном со свинцовой пулей в мельхиоровой оболочке. А вот у пули, имеющей пустотелую острую головку, да по незащищенной цели, останавливающее действие резко возросло, как и возможность нанесения страшных ран. Если накрыть кочан капусты кастрюлей, то старая пуля пробивала навылет как саму кастрюлю, так и капусту в ней. А вот маленькая пулька пробивает стенку кастрюльки только спереди. Но если потом кастрюлю снять, то полкочана выглядит, будто его нашинковали. А какие раневые каналы оставляет эта пуля на свежей свиной туше… Впечатляло не по-детски.

— Что мы наделали, Савва, — пробормотал Гоч, когда первый раз увидел такое зрелище. — Это бесчеловечно.

Хорошо, нас никто не слышал, так как первое испытание мы проводили вдвоем.

— Имрич, — ответил я, — для начала давай определимся с тем, что вообще бесчеловечно делать пистолет для убийства людей. А все остальное только следствие.

— Да, — согласился он. — Есть в твоих словах логика. Только, Савва, вот что… этот калибр для гражданского рынка я делать не буду. Хоть режь меня.

— Никто и не заставляет, — пожал я плечами. — Для гражданского рынка у тебя есть старый патрон, гуманный. А этот для войны. Подарок для врага, который топчет нашу землю. Я тебе уже говорил, Имрич, что ты гений?

— Ой, Савва, не льсти мне. Идея-то твоя, — смутился изобретатель.

— Зато руки твои. И мозги. И воплощение. И вообще такая пуля прекрасно подходит для пистолета-пулемета. Ты уже подумал, как его сделать?