— Одной из важнейших проблем бытия, — начал рассказ высокоучёный попутчик, — является вопрос взаимоотношения полов. Это утверждение бесспорно, ведь если не будет сексуальных отношений, то не станет и людей, а значит, исчезнут и проблемы бытия. С давних времён считалось, что человечество с точки зрения сексологии представляет собой очень простую систему. Всего два пола: мужчина и женщина; и женщине, чтобы родить ребёнка, необходимо переспать с мужчиной…

— Некоторым не обязательно, — вставил реплику Богородица.

— О клонировании и партеногенезе дискутировать не будем, — пресёк вольнодумство докладчик, — говорим лишь о нормальных способах размножения. А нормальный способ для человеческих особей — половой. Как уже было сказано, люди делятся на два пола — мужской и женский, это известно всем, и лишь некоторые фантасты пророчески полагают, что система гораздо сложнее. Я недаром употребил слово «пророчески», поскольку мною доказано, что человек включён в довольно сложные сексуальные конгломераты. Я имею в виду комаров. На человеке паразитирует немало существ, но все они рассматривают наш организм лишь как пищевую базу или среду обитания. Даже клоп постельный и вошь лобковая не имеют прямого отношения к сексуальной жизни человека. Иное дело — комар. Вы знаете, что комары человека не кусают, они просто неспособны на такое?

— Ну да? — возразил Юрий, размазав по щеке комара, особо нахально опровергавшего измышления перипатетика.

— Совершенно точно, уверяю вас! Комары, я имею в виду самцов, полные вегетарианцы, кровь пьют только комарихи — особи женского пола.

— Бабы всегда этим отличались, — философски заметил Юра.

— Но и комарихи пьют кровь вовсе не из кровожадности. Обычно они довольствуются цветочным нектаром, занимаясь мирным опылительским трудом. Но когда это изящное насекомое собирается завести детей, оно просто вынуждено пить кровь. Если комариха не напьётся крови, она останется бесплодной. То есть действие это, — лектор вздел руку с сидящей на ней долговязой рыжей комарихой, — носит откровенно сексуальный характер. У нас с вами двое родителей — отец и мать, а у всякого нормального комара их трое — отец, мать и донор, давший свою кровь во имя рождения новых поколений.

— Папа, мама и доня, — задумчиво сказал Богородица.

— Вот именно, доня! — подхватил сексолог. — Замечательно точное, верное слово! Ласковое и красивое… Я уверен, оно войдёт в наш язык! Надеюсь, теперь вы понимаете, что комариный укус сродни половому акту, а когда мы давим комара, мы убиваем любящую женщину.

— Это что же получается? — Юра въезжал в ситуацию медленно, но основательно, подобно своей машине, — когда эта стерва меня кусает, я не просто покусан, но ещё и Верке своей изменяю? Вот с этой долгоносой? Тогда Верка права, что у неё фумигатор круглые сутки фурычит, даже зимой!

— Не надо упрощать. Вступая в контакт с комаром, вы выступаете не в качестве мужчины, а как доня. К тому же, уничтожая прелестное насекомое, вы, возможно, убиваете собственную дочь.

— Ежели дочь, то какого чёрта она меня домогается? Грех это.

— Повторяю, не надо упрощать. Ну какой спрос с насекомого? Для него наши моральные императивы — звук пустой. К тому же праведный Лот, если не ошибаюсь, тоже с дочерьми сожительствовал.

— Наверное, они у него комарихами были, — предположил Богородица и добавил невпопад: — А ещё этот праведник дерево вырастил, из которого потом крест срубили. Сосну, кедр и кипарис скрестил, селекционер!

— Мы, кажется, отвлеклись, — напомнил лектор, — а ведь я обещал рассказать о сути моих экспериментов. Идея чрезвычайно проста: если комариный укус является формой полового акта, то человек должен получать от него сексуальное удовлетворение. И то, что мы не наблюдаем этого явления, показывает нашу неразвитость. Мы подобны фригидным женщинам, которым дурное воспитание и ложные понятия не позволяют жить полнокровной жизнью.

— Зато уж комарихи живут полнокровно, — не удержался от комментария Юра.

Сексолог не слышал. Он добрался до сути своей теории, и теперь его уже ничто не могло остановить.

— Величайшая задача, какая может стоять перед человеком моей профессии, научить людей получать сексуальное наслаждение от комариных укусов. Да, это больно, но ведь недаром существуют садо-мазохические комплексы, мудрая природа заложила в нас всё, потребное для полноценной жизни! И я уверен, что когда-нибудь люди и комары сольются в радостном экстазе, открыв новые гармонии и неизъяснимые наслаждения! К сожалению, пока ничего не получается. Возможно, вы правы, в контакт нужно вступать нагишом. Укусы в районе гениталий и впрямь могут вызвать сексуальное возбуждение, — сексолог вздохнул, с тоской глядя на единственное не пострадавшее покуда место, и добавил: — Подлечусь немного и попробую.

— Ничего не получится, — тоном знатока сказал Юра. — Сами посудите, вы один, а их мильон. Куда вам с ними управиться? Ежели мужик в женскую баню ввалится, он что — удовлетворение там получит? Шайкой по башке он получит. То же и с комарихами. Заебдят они вас, и все дела.

— Да… — учёный был ошарашен. — Подобное рассуждение мне в голову не приходило. Я буду думать.

— Думайте, думайте, — покивал Богородица. —

Это бывает полезно.

Встречный, задумавшись, отстал. Некоторое время его можно было видеть бредущим по обочине. Он размахивал руками, спорил сам с собой и в рассеянности давил облепивших его соискательниц крови.

— Бедолага, — сказал Юра. — Настоящих баб ему не хватает, что ли?

— Тоже ведь человек, — вздохнул Богородица. — Помочь бы ему, но он сам хочет до сути добраться.

Каток прибавил скорость, и бредущий скрылся за поворотом. Одни комары продолжали атаковать путешественников, причём-казалось, что делают они это особо назойливо. Юра ненадолго оторвался от управления, с интересом принялся разглядывать поджарую комариху, уместившуюся на запястье.

— Доня, донюшка, — с нежностью сказал он. — А ну, вали отседова, пока цела.

* * *

Хорошая грунтовая дорога куда как приятнее разбитой асфальтовой. Здесь тишина, покой, свежий воздух и степенная неторопливость. Старенький лазовский автобус, что пылит навстречу, никогда не развивает больше сорока километров в час и разъезжаться с ним одно удовольствие. Незнакомый водитель кивнёт сквозь стекло, льготные пассажиры приникнут к окнам, стараясь разглядеть, кто едет, куда и зачем. Иное дело на асфальтке. Тяжеленные фискары с полномерным грузом брёвен торопятся вывезти стратегическое сырьё куда подальше, словно боятся, что кто-то другой успеет продать русский лес раньше их. Асфальт под непосильной ношей трескается и проваливается, дорога расплывается, словно зимник в апреле месяце. На образовавшихся ухабах летят подвески случайных легковушек, но скорости никто не сбрасывает, всем нужно, все торопятся. И асфальтовый каток уже не может двигаться безостановочно, его простой душе чудится асфальтоукладчик впереди, работницы с совковыми лопатами, матерщинник-бригадир и неустанный труд по выправлению дороги. Хорошо, хоть против одной русской напасти средство имеется. Исправление дураков — вне компетенции асфальтового катка; да и дороги тоже все не укатаешь, но стремиться к этому — наша задача.