– Ясно. Что по Мариэтте Хоффман? Кто ею занимался?

Констебль Найт подняла руку:

– Родилась в 1963 году в Кембридже. Специальности не имеет. Почти все время живет на пособие. Бывало, устраивалась работать в магазины, пару раз – на заводы. В Министерстве труда и пенсий, где мы получили о ней всю информацию, досье на нее ведется с того времени, когда ей исполнилось двадцать один или двадцать два года. Однажды полиция задержала ее за нарушение общественного порядка в нетрезвом виде. Это случилось в 2004-м накануне Нового года, на Кингз-Кросс. Она подралась с Томасом Хоффманом на автобусной остановке и разбила витрину. Патрульные ее арестовали, но в итоге она отделалась предупреждением. При этом она является владелицей квартиры в жилом комплексе «Пинкхерст». Сначала арендовала ее у муниципалитета, но потом в рамках программы выкупа социального жилья приобрела эту квартиру в собственность за 18 тысяч фунтов. На половину этой суммы она взяла ипотечный кредит, но погасила его еще семь лет назад. Хотя, по словам Мариэтты, последние двадцать лет у нее не было постоянной работы. Так что непонятно, где она взяла девять тысяч на погашение кредита. Она должна была заявить о них в МТП. Возможно, налицо мошенничество с целью незаконного получения пособия.

– Ясно. Будем иметь это в виду, если придется ее прижать, – сказала Эрика. Был поздний час. Она видела, что ее команда устала за долгий рабочий день. – Ладно. На этом остановимся. Завтра утром начинаем в девять.

Полицейские стали одеваться и, переговариваясь между собой, покинули оперативный отдел.

– Не желаешь пропустить бокальчик? – предложила Мосс, надевая пальто.

– Спасибо, но у меня еще здесь есть пара дел, – отказалась Эрика. – Попытаюсь выловить Нилза Акермана. Я по-прежнему возлагаю надежды на экспертизу окуривания суперклеем.

– Я еще поработаю сегодня вечером, когда получу материалы. Постараюсь выяснить, куда ездил тот «Ягуар».

– Отлично. – Эрика принялась разбирать папки на столе.

– Прости, что упомянула Питерсона.

– Тебе не за что извиняться. Замечание было по делу. Ты действительно сейчас единственный сотрудник в команде в ранге инспектора.

– Ладно, не засиживайся. Если передумаешь, мы в «Уэзерспунсе», – сказала Мосс.

– Хорошо. Доброй ночи, – попрощалась Эрика.

Оставшись одна в оперативном отделе, Эрика взяла телефон и позвонила Нилзу. Он ответил тотчас же.

– Нилз, здравствуйте. Я хотела узнать по поводу экспертизы того куска бетона, что вы собирались проводить методом окуривания суперклеем.

– А, Эрика, привет. – В голосе Нилза слышалось разочарование. – Как раз к ней приступаю. Моя ассистентка уже все готовит к началу процесса.

– Отлично. Когда, по-вашему, вы…

– Эрика, я же объяснял: это займет несколько часов, и еще не факт, что нам удастся получить четкие отпечатки, по которым о чем-то можно будет говорить! – заорал он.

Эрика опешила. Нилз всегда казался таким спокойным, собранным.

– О’кей, – произнесла она. – Позвольте напомнить, что я звоню только первый раз, и вы сами говорили…

– Я знаю, что я говорил, – бесцеремонно перебил он ее. В трубке возникла глухая тишина. Эрика с трудом сдержалась, чтобы не огрызнуться.

– Нилз, вы хорошо себя чувствуете?

– Да. Да. Отлично. Просто забот слишком много. Работы невпроворот, с бюджетом не все ясно. Простите, Эрика.

– О’кей. Надеюсь, экспертизу вы проведете удачно, – сказала она.

– Я свяжусь с вами в ту же минуту, как что-то станет известно, – пообещал он и повесил трубку.

Эрика положила телефон и обвела взглядом оперативный отдел. «Видать, ситуация и впрямь аховая, если даже спокойный, хладнокровный, непрошибаемый Нилз сорвался», – подумала она.

Она решила, что все-таки примет приглашение Мосс. Эрика схватила пальто, выключила свет и поспешила в паб, где отдыхали ее коллеги.

После звонка Эрики Нилз Акерман несколько минут стоял посреди своего кабинета. Держась за край стола, он старался дышать глубоко, пока не прошли головокружение и тошнота. Его била дрожь, кожу покрывала испарина. Из носа потекло. Он прошел к раковине в углу комнаты, выдернул из диспенсера салфетку и высморкался, морщась от боли. Собственное отражение в зеркале его потрясло: кожа желтушная, под глазами темные круги. В свете ламп поблескивал небольшой дозатор мыла из нержавеющей стали. Только он собрался открыть его, раздался стук в дверь.

В коридоре ждала одна из экспертов – Ребекка Марч. Невысокая женщина с длинными волосами мышиного цвета, уложенными в косу на затылке.

– Все готово к началу процедуры окуривания, – доложила она и нахмурилась. – Вам нездоровится?

– Нет, все нормально, – ответил Нилз.

– Аллергия так и мучает? – Кивнув, он взял со стола свой пропуск. – Вообще-то, странно, что у вас до сих пор симптомы сенной лихорадки. Период пыления давно закончился.

– У меня сверхчувствительная иммунная система. Реагирую в том числе и на загазованность. Только что принял еще одну таблетку антигистамина. – Нилз повесил пропуск на шею.

Они покинули кабинет и зашагали по коридору, минуя стеклянную стену, за которой находилась одна из лабораторий, где трудились члены его команды. В самом конце они остановились перед двупольной дверью, и Ребекка стала открывать ее своим пропуском. Нилз взглянул на помощницу, но она, казалось, была сосредоточена на предстоящей работе. Они вошли в следующий коридор, и теперь уже Нилз своим пропуском открыл дверь, что находилась слева. Она вела в маленькое помещение – препараторскую – с большой раковиной, шкафами и окном с видом на экспериментальную лабораторию, где в центре стояла огромная квадратная камера из органического стекла. Они вымыли руки, затем надели чистые защитные комбинезоны, маски и латексные перчатки. Когда они подготовились к проведению экспертизы, Нилз кивнул, и Ребекка открыла дверь экспериментальной лаборатории.

Нилз прошел к лавке, что стояла вдоль боковой стены, и взял большой прозрачный пакет с куском бетона. Проверил, не нарушена ли герметичность. Ребекка открыла одну створку камеры из органического стекла и подготовила маленькую тарелочку из фольги, капнув в нее несколько капель суперклея. Тарелочку она поставила на передвижной столик, туда же поместила небольшой пластиковый контейнер с водой. Вскоре к ней присоединился Нилз. Возле тарелочки с суперклеем он установил треножную подставку с куском бетона, чтобы все его грани были подвержены воздействию паров суперклея. Сейчас на его пористой поверхности проступало несколько темных пятен в тех местах, где впиталась кровь.

– Будем надеяться, что удастся снять какие-нибудь следы, – сказала Ребекка.

– Бетон долго находился в воде, но надежда умирает последней, – согласился Нилз.