Или — она втайне этого хочет? Ведь это тоже — возможность быть услышанной. «Да захотят ли они меня услышать, — подумала она, чувствуя, что медленно засыпает, веки становятся тяжелыми, а мир куда-то уплывает вместе с удаляющимся грохотом поезда, несущегося вдали. — Интересно, куда он едет… Наверное, в Москву… Кто-то сейчас спит на верхней полке, а я сплю здесь… И что из того, что они не захотят меня услышать… В конце концов, единственный человек, в чьем внимании я нуждаюсь, и тот не хочет. А они-то… Не хотят, и не надо… Главное, чтобы он…»

Они опять стояли возле школы. Мышка заметила их сразу, и Галины слова перестали доходить до нее. Вся эта троица… До чего неприятные, подумала она. Но дело не в этом. Дело в том, что живет у них внутри… Мышке в тот момент, когда она встречалась с ними взглядом, иногда чудилось, что из их глаз ползут длинные, склизкие червяки. Наверное, это мысли их так выглядят… Как ни странно, ее пугала вовсе не эта Лена, несмотря на то что именно она была переполнена непонятной и необъяснимой ненавистью к Мышке. Нет. Ее пугал тот, второй парень, с тяжелым, почти свинцовым взглядом. Для себя Мышка обозначила этот взгляд «взором василиска» и старалась быстро пройти мимо, глядя в сторону, в пол, в небо — куда угодно…

Сейчас они стояли, преграждая Гале и Мышке путь. Словно поджидали ее.

— И можешь себе представить, эта выдра… Аня! Ты меня слушаешь?

Мышка машинально кивнула, хотя не слышала ее и даже не знала, кого Галя назвала «выдрой», — она сейчас была натянутой струной или стрелой, готовой к бою. Теперь, когда они подошли ближе и Мышка видела, как червяки из глаз приготовились вылезти наружу, у нее не осталось сомнений. Они ждут ее.

Понять, почему эти трое так ее ненавидят, она не могла. Даже в одном классе с ней не учатся и вообще живут в разных измерениях… В чем же дело? Просто так, потому что ненависти много, и злой обиды, и надо все это дерьмо выпустить, а тут подвернулась именно она?

Галя сделала шаг в сторону, поняв, что троица не собирается их пропускать. Невольно она потянула за собой Мышку, но не тут-то было… Лена сделала шаг в сторону, преграждая им дорогу.

— Ты, толстая, можешь двигать лыжами дальше, — презрительно сказала она. — А эта… — Она ткнула Мышке в грудь пальцем. — Эта пускай побудет с нами…

Галя от растерянности даже не обратила внимания, что ее назвали «толстой», покорно кивнула и с видимым облегчением обошла компанию. Потом как-то запоздало до нее дошло, что так поступать не стоит, но и вызывать гнев этой троицы, известной всей школе своим крутым нравом, ей тоже не хотелось.

— Я сейчас позову учительницу… — пробормотала она.

— Да хоть директора, — холодно усмехнулась Лена, продолжая буравить Мышку змеиным взглядом.

Мышка посмотрела ей прямо в глаза, преодолевая страх перед «пресмыкающимися», живущими у них в душе. Она уже поняла — те, кто хочет тебя унизить, до смерти боятся взгляда прямо в глаза.

— Вообще-то мне некогда, — сказала она, с удивлением обнаружив, что страх куда-то исчез. Она даже улыбнулась. — Мне сегодня надо быть на турнире… Так что, если тебе хочется поговорить, я бы предпочла перенести нашу приватную беседу на потом…

— Потом? — Лена округлила глаза и захохотала:. — Потом ты смоешься.

— Нет, — покачала Мышка головой. — Я никуда не смоюсь… Тем более что мне и самой стало интересно, чего ты ко мне привязалась… Всей душой и всем сердцем.

Она стояла выпрямившись и ждала. Что-то в ее взгляде заставило Лену сдаться.

— Ладно, — хмуро глядя на Мышку исподлобья, сказала она. — Сразу после этого вашего вонючего турнира… За школой для даунов.

— В принципе, эта школа тоже для даунов, — улыбнулась Мышка. — Но ты права. Там место более уединенное… Подойдет для сердечного разговора…

Она не спешила сделать шаг в сторону, хотя разговор и был закончен. Стояла и спокойно ждала, когда Лена уступит ей дорогу. Как будто ей это было важно. Наверное, они так и стояли бы молча друг против друга, не собираясь уступать, если бы тот, с тяжелым взглядом, первый не выдержал. Потянув Лену за руку, он прижал ее к себе, все еще отчего-то глядя на Мышку, и почти ласково прошептал:

— Ну что ты, Ленка. Мы же сами слышали — девочка будет нашей… Стишки посидим послушаем, а потом…

От этого многозначительного «потом» Мышке стало зябко, она даже поежилась, но подумала, что никогда не покажет им, каково ей на самом деле… Не дождутся.

— Потом, — холодно отрезала она, — посмотрим, что и с кем будет потом…

И быстро, почти стремительно, вошла в школу, впервые в жизни обрадовавшись зову школьного звонка.

* * *

Почему Марина сегодня решила пойти в школу, она и сама не знала. Вроде бы было надо хоть раз в полгода там, в этой школе, появиться… Правда, она надеялась, что до конца восьмого класса ее все равно не выгонят, но… Осторожность в некоторых вопросах не помешает…

Единственной проблемой на данный момент было появиться так, чтобы ее заметили. Впечатлений чтобы хватило на неделю…

Поэтому она шла не спеша. Урок должен начаться к моменту ее появления, и тогда получится, что вот она, явилась, на белом коне с военным оркестром…

На пороге школы она встретила Грудневу. Та вытаращилась на нее, отчего стала окончательно похожа на плохо остриженного барана, и выпалила:

— Блин! Комиссар, ты чё, офонарела?

— В смысле? — поинтересовалась Марина. — Что решила заглянуть на несколько мгновений в родную школку? Одолела, знаешь ли, тяга к знаниям… Сама не пойму, с чего…

— Так сегодня турнир. Уроков не будет.

— Турнир? Это чего, все будут на шпагах биться?

— Нет. Стихи читать…

Марина прикинула, что лучше б дрались, куда интереснее, а так… Стихи стопроцентно будут читать дурные, и она помрет со скуки. Но все-таки это лучше, чем сидеть на уроке, делая вид, что тебе безумно интересно, как звучит теорема Вийета.

— Ладно, главное, чтобы меня церберы увидали, — вздохнула она.

Церберы ее увидели и даже, каждый по-своему, отметили ее появление. Кто-то ехидно поинтересовался, выздоровела ли она наконец после долгой, загадочной болезни, мучившей ее полгода, на что Марина с любезной улыбкой ответила, что сифилис лечится плохо, не хватает в родной стране препаратов. Потом ей намекнули, что ее вот-вот выгонят из школы за все ее выходки, но она и тут не удержалась, заметив, что это ничего, проститутке достаточно знать только «Камасутру», а ее она уже основательно изучила. На замечание, что ей следовало бы появляться в школе почаще, она без промедления ответила, что здесь, как ей кажется, недостаточно нравственная атмосфера для такой тонко воспитанной барышни, какой она, без сомнения, является, и маман против того, чтобы ее единственная дочурка посещала сей бордель…