Лена кивнула.

– Это, наверно, очень плохо, – продолжал муж. – Ущербность сознания. Совок проклятый сидит – не изжить. А может, потому, что всю жизнь копейки считали – и с мамой, и с тобой. Это я потом узнал, откуда она деньги на нашу свадьбу взяла – алименты отцовские, копеечные, ни разу с книжки не сняла. На мою свадьбу откладывала, чтобы все как у людей. А платье себе на нашу свадьбу в долг купила. И потом этот долг год отдавала. – Он замолчал и посмотрел в окно, а потом добавил: – Да нет. Здорово, конечно. Просто с небес свалилось. Столько проблем можно решить. Деньги-то огромные, шальные. Ты не расстраивайся – я в себя приду и начну радоваться. Даже, наверно, ошалею от счастья! – Он улыбнулся. – Нет, но ты мне скажи! Элла эта какова! Кто бы ожидал! Но родня есть родня. Даже такая. И даже она это под старость лет поняла! Хотя чудно это все, конечно. Никто от нее этого не ожидал. А человек оказался лучше, чем о нем думали. Приятно!

Потом они пошли спать. Но сон, конечно, не шел. Лежали, обнявшись – сначала молча, а потом начали мечтать. Лена сказала про шубу, про Париж и Диснейленд, про новую машину. Здесь начался спор. Сначала муж сказал, что вполне еще год-другой можно поездить на старой. Лена расплакалась и обозвала Сережу жлобом. Он сначала обиделся, а потом согласился. Стали обсуждать модели. Лене нравились пузатенькие и глазастые француженки. А муж настаивал на японках или немках.

– Ты уж мне поверь, – говорил он, – в этом-то вопросе!

Потом обсуждали Париж – решили, что ехать надо весной или летом. Здесь к консенсусу пришли быстро. А шубу решили покупать завтра же, на ВВЦ или в Сокольниках.

– Там дешевле, – сказала Лена, вспомнив бутик на Тверской.

Заснули под утро, крепко обнявшись.

Назавтра была суббота. После завтрака рванули по магазинам. Детей оставили дома – и они были счастливы.

Шубу купили довольно быстро – на рынке. Лена сразу поняла, что это то, что надо. Лучше не найдешь. Шуба была темно-коричневого, шоколадного, цвета. Чуть ниже колена, с глубоким капюшоном, легкая, как пух, с изумительной тончайшей шелковой подкладкой внутри. Подошло сразу и все – и цвет, и фасон, и размер. Начали торговаться. Продавец скинул десять тысяч. Пустячок, а приятно. Вышли на улицу, и Лена прижалась к мужу: скорее бы зима!

Потом решили заехать за детьми и пообедать в ресторане – отметить покупку.

Дети опешили и начали суетливо одеваться. Лена вытащила из пакета шубу и повесила на вешалку, села на банкетку и зарылась лицом в меховой подол.

– Ты что, мам? – испугалась дочка.

– Пахнет вкусно, – засмеялась Лена.

Дочка ничего не понимала, а сын смотрел на родителей с недоумением и тревогой.

– Потом все объясню, – шепнула ему Лена.

Ресторан выбрали грузинский, недалеко от дома. В зале было полутемно, на стенах висели кинжалы и морды кабанов. На подоконниках стояли потертые медные кувшины – пузатые и узкогорлые. Заказали все, что пожелали: сациви (сын сказал «фу!»), пхали (Лена не знала, что это такое), хачапури (это обожали все), лобио, хинкали и, конечно, шашлыки.

– Не осилим, – испугалась Лена, увидев заставленный стол.

– Заберем с собой, – ответил муж.

– Неудобно как-то, – растерялась Лена.

– Сейчас все так делают, – отозвался муж.

Лена удивилась: а он откуда знает? Все накинулись на еду. Было так вкусно!

– А хорошо быть богатыми, да, мам? – сказала дочь.

Муж и сын рассмеялись, а Лена тревожно посмотрела на Сережу.

– Просто папа получил премию на работе, – объяснила дочке Лена.

– Значит, все это скоро закончится, – грустно вздохнув, сказала девочка.

Все опять рассмеялись.

– Премия большая, – успокоила ее Лена. – Даже, может, хватит на поездку в Диснейленд.

Дети перестали жевать и уставились на родителей. А потом завопили на весь ресторан. Когда успокоились, сын серьезно сказал:

– Молодец, пап! Уважаю.

Сережа вздохнул, покраснел и опустил глаза. Лена предложила всем выбрать десерт. Дети, конечно, захотели мороженое.

В машине дочка уснула, а сын, сдвинув брови, сосредоточенно смотрел в окно.

Дома Лена весь вечер мерила шубу. Красовалась в ней перед зеркалом. Сережа, усмехаясь, снисходительно улыбался.

– А я думал, что тебя только Достоевский может так возбудить. Или Блок. Ну, или, в крайнем случае – я.

Лена радостно улыбнулась. Потом муж с ошарашенным и растерянным сыном рассматривали автомобильный журнал и ожесточенно спорили по поводу моделей машин. Лена укладывала усталую дочку спать. Та тихо спросила, можно ли написать Деду Морозу про игровую приставку. Лена сказала, что можно.

– А про голубую дубленку, как у Зойки? – совсем шепотом спросила она.

– Можно, – ответила Лена и подумала: «Маленькая аферистка. Короче, вся в мать».

А на утро все одновременно разболелись. У всех подскочила температура, полились сопли, начался сухой кашель.

– Погуляли, – мрачно прокомментировал муж.

Лена почему-то почувствовала себя виноватой. Вызвали врача – конечно, грипп, и серьезный, с осложнениями. Нужно соблюдать строгий постельный режим. И – как всегда – много питья: морсы, компоты.

В общем, Лена выползла на кухню и стала варить клюквенный морс. Кому постельный режим, а кому – кухонный. Стояла у плиты, обливаясь потом, на дрожавших ногах. А через день все захотели есть. Лена позвонила соседке и попросила купить курицу, молоко и поставить все это под дверь. Потом она сварила большую кастрюлю бульона с рисом и предупредила, что есть они будут это три дня. Пока не съедят. Рухнула в постель и объявила, что ее больше нет ни для кого. Спала почти двое суток. Отдаленно слышала споры и крики детей. В голове мелькало: значит, все нормально, все живы. И она засыпала опять. Дней через восемь все постепенно оклемались. В квартире царил полный бардак. Лена села на диван и расплакалась. Сил совсем не было. Но все повели себя благородно. Муж взялся за пылесос, дочка неумело гоняла тряпкой пыль, а сын ожесточенно тер ершиком унитаз. На обед сварили картошку, вспороли банку сайры и открыли мамины соленые помидоры. Поев, все дружно рухнули в постель абсолютно обессиленные. Вечером смотрели по телевизору какой-то детектив, Лена не особенно следила за сюжетом. Она поглядывала на своих близких и думала о том, какая она счастливая. Господи! Хоть бы не сглазить!

Карантин в школах закончился, хотя грипп все еще не отступал. Но родители возмущались, что дети без присмотра и совсем разболтались. Так хотя бы полдня в школе, на общественном питании.

В школе все сморкались и кашляли. Но скоро и дети, и учителя втянулись, и началась прежняя жизнь.

А настоящая зима все не приходила. На улице было слякотно, мокро и противно – типичная погода конца ноября. Лена мечтала о снеге и хорошем морозце и о том, чтобы наконец «выгулять» шубу. Каждый вечер она открывала шкаф и гладила ее.