– Какой?

– Она из Коктебеля. А ты из других мест. Мои слова доступны для понимания?

– Вполне.

– Аделаида видела их однажды весенней ночью, когда с гор подули шалые, теплые ветра и над писательской столовой зацвела глициния. Ты видел, как цветет глициния? Бледная, как бы даже тусклая голубизна... Влюбленные сердца просто стонут от одного ее вида... Как однажды в святые минуты вдохновения я неосторожно выразился... «Ну что мне та Сицилия и Корсика в придачу, Когда цветет глициния на коктебельской даче...» Так вот, они шли с моря и весело смеялись. Им было хорошо, понял? Не отвечай, я не для этого задаю свой жестокий вопрос, чтобы услышать твой ответ. Ей без тебя было хорошо, может быть, даже лучше, чем с тобой.

– А вот в этом я сомневаюсь.

– И опять я с тобой согласен. – Жора ухватил Андрея за руку и поволок в темноту, где в свете луны чуть светилась калитка, сколоченная из неструганых досок. – Пошли, Аделаида нас ждет. Ты не представляешь, какие она делает котлеты! Ты когда-нибудь пробовал котлеты, приготовленные прекрасной Аделаидой?

– Никогда! – честно ответил Андрей.

– Твое счастье близко, как никогда!

В темноте, почти на ощупь, в свете слабой лампочки над входом, они прошли по проложенным доскам мимо вырытого котлована, мимо кирпичей на поддонах и протиснулись наконец в здание.

– Третий этаж, первая дверь налево, – бормотал сзади Жора. – Там один номер уже полностью готов. С видом на Карадаг, между прочим.

– Беру, – ответил Андрей.

– Подожди брать-то... Там сейчас Аделаида живет... Гостиница откроется к следующему сезону. Вот тогда и бери.

На третьем этаже из двери пробивался свет. Жора в последний момент опередил Андрея, громко постучал и первым вошел в номер.

– А вы не ждали нас, а мы приперлися, – нараспев произнес поэт. – Знакомься... Эту красавицу зовут Аделаида, имя забыть невозможно. А это мой лучший друг и знаток Коктебеля Андрей. Ваши имена созвучны, поэтому я уверен, что вы понравитесь друг другу. Вы оба хорошие ребята, оба в восторге от моих стихов, поэтому я спокоен за вас.

Из-за стола поднялась молодая женщина, блондинка с короткими волосами, очки без оправы придавали ей праздничное выражение лица. За столом остался сидеть парень. Он молча улыбался и не торопился приветствовать вошедших. Жора не обратил на него внимания, Аделаида тоже вела себя так, будто, кроме нее, в номере никого и не было.

– Я пойду, наверно, да? – поднялся парень.

– Да, Костя... Мы тут пошепчемся немного... Соскучишься – приходи. Ладно?

– Загляну. В случае чего – постучите железкой по батарее, я поднимусь к вам, – выходя, он похлопал Жору по руке, махнул напоследок Аделаиде, улыбнулся Андрею и вышел. И уже когда за ним закрылась дверь, Андрей поймал себя на мысли – а зубы у мужика на месте, и неплохие зубы, один в один. Не то что у того рыжего с кривыми ногами.

– Костя из строителей, – пояснила Аделаида. – Он тут на ночь остается... И охрана, и мне не так страшно... Представляешь – одна на четыре этажа... Как-то неуютно.

– Четыре этажа! – восхитился Андрей. – Неужели все номера можно заполнить?

– Если бы у меня было десять таких гостиниц, я бы заполнила их все.

– У меня, наверно, устаревшие представления о Коктебеле.

– Чаще приезжать надо. – Жора расположился в кресле, рядом с собой поставил на пол черную свою сумку, выразительно потянул носом.

– Что? – спросила Аделаида. – Запах? Не обращайте внимания. Это строительные дела – растворители, краски, ацетон... За зиму выветрится, и к весне повалит народ.

– Да нет, это не ацетон, – продолжал принюхиваться Жора.

– Открыть окно?

– Боюсь, не поможет... Какой-то устойчивый запах... Не то чтобы отвратный, а раздражающий какой-то... У меня уже слюновыделение началось... Головокружение... Дрожь в руках, в костях ломота, вечерами дурнота, как сказал поэт...

– Боже! – вскричала Аделаида. – Какая я дура! Это же котлеты!

– Да, скорее всего, – поспешно согласился Жора. – С ними надо что-то делать, я больше не могу выносить этот кошмарный запах.

– Ребята! У меня же все готово! – Аделаида сняла крышку с кастрюли, установленной посредине стола, и запах действительно сделался непереносимым. А когда Жора достал из своей черной сумки бутылку коньяка, когда он свинтил с нее крышку и разлил в подвернувшиеся стаканы золотистый напиток, судьба котлет была решена быстро и бесповоротно.

– Послушайте! – спохватился Жора. – Мы же Косте ничего не оставили!

– Не переживай, – успокоила поэта Аделаида. – Он снял пробу до вас.

– А, тогда ладно. – Жора поддел на вилку последнюю котлету. – Милая девушка, – обратился Жора к Аделаиде. – Наш юный друг Андрей пришел сюда не только ради котлет, хотя они стоят того, чтобы ради них преодолеть любые расстояния...

– Да уж догадалась... – закончить она не успела – в дверь раздался стук, и на пороге возник Костя.

– Не помешал? – спросил он.

– Заходи, – сказала Аделаида. – Помешать ты не сможешь, поскольку котлеты кончились. А вот глоток коньяка наскребем... Выпьешь?

– Разве что глоток. – Костя плотно прикрыл за собой дверь. Подойдя к столу, подтянул от окна табуретку, сел. – Только что ребята заглядывали, сантехнику предлагали...

– Хорошую? – спросила Аделаида.

– Испания.

– Краденая?

– Конечно.

– Пусть бы днем подошли.

– Я им так и сказал. Завтра к середине дня принесут образцы.

– Вот пусть наши мастера и разбираются с ними. Только ведь нам комплектная нужна... В одном стиле раковина, душ, ванная...

– Я им так и сказал. Говорят, все у них есть.

– Ладно, завтра будем решать, – сказала Аделаида. Вылив остатки коньяка в свободную чашку, она придвинула ее к Косте. – Догоняй. Так вот, была весна, ясный лунный вечер... Цвела глициния... Она была синее инея. Я вышла из этой стройки на улицу Десантников...

– Там, кажется, калитка хлопнула, – поднялся Костя. – Пойду, посмотрю.

– Да, проверь, – кивнула Аделаида. – И возвращайся. Я видела у Жоры в сумке что-то предательски не то сверкнуло, не то звякнуло... Да, Жора?

– Ну... О чем тут можно говорить... Если ко мне, то меня нет! – успел крикнуть Жора уходившему Косте. – И не будет! Итак, ты вышла на улицу Десантников, – повернулся Жора к Аделаиде. – И что?

– Навстречу идут двое. Мокрые после ночного купания. По совершенно пустой улице Десантников... – Она помолчала, протерла салфеткой очки. – Собственно, мокрыми были у них только волосы. Одежда была сухой. Из чего следует, что купались они нагишом.

– Другими словами, голые? – уточнил Жора.