Так-то оно так. Но проблема для ленинского Политбюро оставалась — как избавиться от Васи… Скажем, можно было объявить, что сын Сталина сожрал всех мамонтов: «Мы понимаем, что не вы всех мамонтов съели. Но, гражданин Сталин, куда-то они делись…» Нет, для Лубянки такое дело не подходило. И тогда специалисты по приговорам пошли в атаку на Васю широким фронтом. Сначала ринулись на дачу — считали там: один поросенок «Борька», десять кур-несушек, три индюка, яблони, вон, из Мичуринского питомника… Насчитать-то насчитали, но никак не тянул поросенок «Борька» на смертную казнь.

Наконец, придумали. «В. Сталин неоднократно высказывал резкое недовольство отдельными, проводимыми Партией и Советским правительством, мероприятиями… — это уже из Приговора Военной Коллегии Верховного Суда Союза ССР. — Антисоветская настроенность В. Сталина ярко выявилась и в том, что он в своем озлоблении допустил выпад террористического характера в отношении одного из руководителей Партии и Советского правительства». Да, именно так. Коммунистической партией сын Сталина, выходит, был недоволен, как нынче известный всем ее генсек Горбачев. И террористический акт против одного из партийных вождей Василий учудил якобы, как в наше время — против любимца партии и народа Толика Чубайса.

Мало этого? Нет проблем — следователи Влодзимирский и Козлов пошевелили мозгами и двинули Василию Сталину еще оно обвинение — в намерении встретиться с иностранными корреспондентами «с целью изменить Родине». Улики? Пожалуйста — портрет в американском журнале. Как он там появился? В ресторане «Метрополь» с кем сидел?.. Это, по выводам следователей, «было первым шагом к сближению с иностранными корреспондентами для последующей измены Родине».

Уже отсидев в тюрьме два года без суда, Василий Сталин обратился с письмом в Президиум ЦК КПСС. По поводу обвинения в намерении изменить Родине Василий Иосифович писал: «Клевета от начала до конца! В «Метрополь» я пошел на свидание с Васильевой. У меня много пороков, в которых не особенно приятно сознаваться, но они были. В отношении же чести и Родины я чист. Родина для меня — это отец и мать».

Все предвидели следователи по особо важным делам. И как на охоте волка обкладывают красными флажками, так и Василия сбивали с толку, пугали, шантажировали, загоняя под пулю…

Вскоре Влодзимирского с компанией вслед за Лаврентием, как и следовало ожидать, арестовали. Но с какой легкостью новый министр внутренних дел С. Н. Круглов в письме от 8 августа 1953 года Маленкову повторил обвинение, состряпанное бериевскими палачами!

«В процессе следствия арестованный Сталин В. И. признал себя виновным в том, что он… систематически допускал незаконное расходование, разбазаривание казенного имущества и государственных средств, а также использовал служебное положение в целях личного обогащения», — пишет министр, откровенно додумывая и без того сфальсифицированные факты, добытые в камерах пыток. Он словно и не заметил в протоколе допроса от 9 мая 1953 года ответ обвиняемого: «Расхищения государственных средств и казенного имущества в целях личного обогащения я не совершал и виновным в этом себя признать не могу». Круглов ссылается на показания соучастников «преступлений Сталина В. И.», его адъютантов — Полянского, Капелькина, Степаняна, шофера Февралева и штабной парикмахерши Кабановой.

Как рассказывает сын адъютанта Полянского, его отцу тоже предъявили целый список обвинений, из которого по любому пункту грозила смертная казнь. «Когда отец отказывался подписывать предъявляемые ему обвинения, его били (выбили почти все зубы, отбили почки и легкие), а затем бросили в карцер, — вспоминает он и отмечает, что на очной ставке «хозяин» выручил отца, заявив, что Полянский только дублировал его — Сталина — распоряжения и приказы».

Да, «хозяин»-то выручил. Боевой генерал отводил беду от своих вчерашних сотоварищей, прикрывал, как бывало в воздушных боях. А они?..

«Теперь уже его никто не защищал, только подливали масла в огонь, — с горечью в письмах к другу пишет Светлана Аллилуева. — На него «показывали» все — от его же адъютантов до начальников штаба, до самого министра обороны и генералов, с которыми он не ладил…» И все, как могли, накручивали сыну Сталина обвинения.

…Василий переоборудовал переданное под штаб ВВС округа здание Центрального аэропорта — зачем?

…Василий построил здание контрольно-пропускного пункта в Куркино — оттуда руководство авиацией округа управляло пролетами боевой техники в ответственные дни государственных праздников и воздушных парадов. Чем же не устраивал он следователей с Лубянки? Да, пожалуй, одним — дурацкая изгородь тоже не тянула на расстрельную статью, чтобы сразу, без особых хлопот, прихлопнуть сына Сталина — свидетеля темных дел рвущихся к власти кремлевских холуев.

Так что заборишко тот к «особому делу» приписали. Так, для общего счета. Для общего счета командующему ВВС округа приписали и строительство спортивного комплекса. А это — водный бассейн для тренировок олимпийцев, манеж для конников, мотовелобаза, охотничье хозяйство. Обвиняя Василия Сталина — без защитников, без видимости адвокатуры, члены Военной коллегии Верховного суда Зейдин, Зайдин и Степанов записали в своем приговоре: мол, занялся он тем строительством прихоти ради — «в целях популяризации своего имени и создания мнимого авторитета». Ну, скажем, имя обвиняемого вряд ли нуждалось в «популяризации». А для авторитета 30-летнего человека разве мало командования полком и дивизией в годы войны, своих личных побед в воздушных боях, вообще работы летчиком-истребителем?..

И вот еще какое обвинение: «Сталин В. И. не занимался вопросами боевой и политической подготовки соединений округа, месяцами не появлялся на службе, в соединениях и частях округа почти не бывал…» — это все из письма Круглова. Министр опять ссылается на адъютантов, на того же Полянского.

Не знаю, что показывали по поводу боевой работы авиационных соединений, которым командовал генерал Сталин, шофер Февралев и парикмахерша Кабанова, но министр внутренних дел, обвиняя командующего, заключает в письме к Маленкову: «Следствием совершенные им преступления полностью доказаны».

Однако при желании следователи Лубянки могли бы найти свидетельства совершенно иные. Стоило лишь обратиться к архивным документам.

Так, например, после войны, командуя боевым коллективом авиационной дивизии, Василий Сталин провел 22 летно-тактических учения — и ни одного происшествия! Командир корпуса генерал Е. Я. Савицкий, отмечая, что дивизия Сталина по всем видам учебно-боевой подготовки занимает первое место в соединении, не мог нарадоваться молодым комдивом.

«Сам генерал-майор Сталин обладает хорошими организаторскими способностями, оперативно-тактическая подготовка хорошая, — писал Савицкий и подчеркивал, как умело молодой генерал передавал летному составу свой боевой опыт: — В работе энергичен и инициативен, этих же качеств добивается от подчиненных… Большое внимание уделяет новой технике, нередко подает новаторские мысли и настойчиво проводить их в жизнь. Летную работу организует смело и методически правильно».