— Вряд ли у нас получится.

— Тогда будем применять силу.

— Предлагаю уйти в себя — быстрее доедем.

Я смирилась. Укулеле, эскалатор, толкотня. Весело живет московская подземка.

* * *

Наши попутчики и в дверях станции метрополитена чуть не прибили нас своими баулами. Андрей снова спас меня, схватив за плечи и развернул в противоположную сторону.

— И ведь куда-то намылились, — пробормотал он, посмотрев вслед развеселой компании. — В поход какой-то, что ли?

— Догони, спроси, — посоветовала я.

— Да просто вспомнил, — весело сказал Андрей, поднимаясь по лестнице. — Классе в шестом было. Мама в поход меня снаряжала. Боялась за меня — жуть. Типа, будет холодно, голодно, звери нас порвут, педагоги напьются. Упадем, утонем, украдут и все такое. Потеряет сына, и точка. Но вышло иначе. Я с таким же огромным рюкзаком, вот как у этих за плечами, вышел из квартиры, зашел в лифт и поехал вниз. Лифт застрял между третьим и четвертым этажами. Ремонтники приехали через час. За это время я успел съесть половину того, что мне дала с собой мама. Яблоки там были, печенье, чай в термосе. Так и выжил.

— Это ты к чему, не пойму никак.

— Это я к тому, Таня, что опасность может появиться с любой стороны.

* * *

Клара Николаевна, увидев меня, удивилась. И заметно насторожилась, заметив рядом со мной Андрея, которого видела впервые.

— Клара Николаевна, позвольте представить вам моего коллегу, — торжественно объявила я. — Андрей Кузнецов, тоже из частного сыска. Занимается в Москве другим делом, но согласился уделить мне время.

— Я был знаком с Борисом Семеновичем, — обронил Кузнецов, поправляя очки. — Но с вами мы никогда не виделись. Не пришлось.

Женщина задержала на нем взгляд, после чего медленно кивнула.

— А где же наследница? — спросила она.

— Инесса сегодня решила отдохнуть. На нее много всего свалилось, — объяснила я.

— Она в курсе, куда вы отправились?

— Она не против, — встрял в наш диалог Андрей. — И потом, мы без нее ничего решать не будем. Нам нужно еще раз взглянуть на квартиру Бориса Семеновича.

— Зачем? — спросила Клара Николаевна.

— Провести более тщательный осмотр, — ответил ей Кузнецов. — Но у нас нет ключей.

— Какой осмотр? — допытывалась соседка.

Я поняла, что просто так она от роли хранителя соседской квартиры не откажется.

— То есть теперь сюда может зайти любой из друзей Инессы и я должна буду радостно пустить его в чужой дом? — допытывалась Клара Николаевна. — Вам не кажется, что это не совсем правильно?

— Есть подозрения, что Борис Семенович незадолго до смерти контактировал с одним человеком. В квартире могут быть обнаружены его следы, — ответила я. — Какие-то принадлежавшие ему вещи, может быть.

— С кем он контактировал? — растерялась Клара Николаевна.

То ли она в самом деле не понимала, о чем идет речь, то ли попросту не хотела отдавать нам ключи.

— К нему приходила медсестра по имени Марина, она была его сиделкой, — пояснил Андрей. — И нам без вас никак не справиться. Следствие попросту зайдет в тупик.

Соседка Игнатьева замолчала, но ненадолго.

— Ладно, — решилась она. — Если все так серьезно…

— Пустите нас в соседнюю квартиру? — снова подал голос Андрей и посмотрел на меня в поисках поддержки.

Я взглянула на Клару Николаевну. Она молча повернулась и исчезла в глубине коридора. Появилась перед нами уже со знакомой связкой ключей в руке.

— Пошли, — просто сказала она и заперла свою входную дверь. — Марина какая-то…

* * *

Андрей подкатывал к Кларе Николаевне изо всех сил. Старался успокоить, настроить на доброжелательный лад, снять скованность, возникшую между ними. Рот у него не закрывался. Он рассказывал Кларе Николаевне случаи из собственного детства, и это заметно усыпляло ее подозрительность. Я тоже погрела уши — язык у моего нового знакомого был отлично подвешен, и для своего повествования он подбирал очень удачные выражения.

— Отец мой любил вспоминать, как они в Дрезден с дядей Борей мотались. Сели не на тот поезд, заехали в какие-то германские земли, где нога человека ступает только по праздникам. Представьте себе: середина восьмидесятых годов прошлого века, двое русских, ночь, вокруг лес, ни одного огня, а следующий поезд, который должен отвезти их обратно в Берлин, будет только утром. Смотрят — идет по пустому перрону какой-то мужик с фонарем в руке. Они подобрались, ведь можно ожидать все, что угодно. Это был станционный смотритель. Увидел их, вник в ситуацию и пригласил к себе в каморку. Всю ночь троица угощалась хозяйским шнапсом и капустой с сосисками. Папаша мой научил его петь «Ой, мороз, мороз». Борис Семенович подарил свои перчатки. На память! А еще дядя Боря выяснил, что во время Великой Отечественной этот смотритель был ранен на Волге. И вот на этом моменте я всегда просил отца прервать свой рассказ, хотя и знал, что последует дальше. А вы угадаете? Думаете, они стали выяснять отношения?

Клара Николаевна молчала. Я тоже ждала продолжения.

— Не стали они. Помянули всех, кто остался на поле боя, и принялись дальше квасить. В общем, к утру на столе не осталось ни шнапса, ни капусты. Но немец сообразил на завтрак горячий крепкий кофе и яичницу с фасолью. Вот такие отношения я называю мерилом уважения, человечности и понимания. Несмотря ни на что.

Я думала, он закончил. Нас ждала работа. Но не тут-то было. Кузнецов еще не все сказал.

— А утром в наше посольство явились два сотрудника, которые очень старательно прятались от людей — услышь кто-то от них запах перегара, то все, ауфвидерзейн, дорогие. Но вид при этом они сохранили весьма товарный, родину не посрамили, — подмигнул Кларе Николаевне Кузнецов. — На глаза никому из «старших» не попались. Повезло. В тот день консул наш отъехал по делам. Отец и дядя Боря, кстати, в разные периоды своей жизни неоднократно путались в маршрутах. То не в тот аэропорт кто-то из них приедет, то машина повезет в другую сторону. Прямо вот фишка у них была. Я слушал и думал: весело жили…

Все это время я и Клара Николаевна ходили за Андреем, словно пришитые. Он выразил желание осмотреть квартиру Бориса Игнатьевича без моей помощи. Так, считал он, у нас будет больше шансов найти что-то, что Игнатьеву не принадлежит.

— Просто если работают двое, то притупляется внимание, — объяснил он.

— А соседку мы, наверное, клонируем? — спросила я. — Одна Клара Николаевна будет ходить за тобой, а другая мне поможет.

— Отставить разговорчики. Исполнять! — давясь от смеха, скомандовал Кузнецов.

Мы ходили по комнатам, и я все больше понимала, что Борис Семенович был человеком очень интересным. К примеру, много путешествовал. У него была яркая жизнь. Но если зайти с другой стороны, то на передний план выступало одиночество. Он не общался с родной сестрой, его личная жизнь была неустроена. Попытка создать семью провалилась. Отношения с пасынком не сложились. Его единственной отдушиной была племянница, да и то давным-давно. О Кларе Николаевне я бы не стала говорить как о близком ему человеке. Их отношения не тянули на этот статус. Она являлась доброй соседкой, помощником в работе, хорошей знакомой, но близости между ними, кажется, так и не возникло. Скорее всего, Борис Семенович просто не имел под боком никого, кроме нее. И был вынужден поручить ей заботу о собственном доме.