Гюнвальд Ларссон сделал задумчивую паузу. Нетрудно было представить себе, о чем он думает. Наконец он сказал:

— Ну, кого вы еще видели?

— Какую-то парочку. Довольно молодую. Так, около двадцати.

— Что они делали?

— Обжимались.

Гюнвальд Ларссон опять ненадолго замолчал и потом сдержанно сказал:

— Вам известно, что во время вашего присутствия в парке там произошло убийство?

Лундгрен провел рукой по лбу. Впервые за много часов показалось, что он начинает нервничать и что у него отнялся язык.

— Я читал об этом, — наконец сказал он.

— Ну?

— Я этого не делал. Клянусь. Я не такой.

— Вы читали об этой девочке. Ей было девять лет, и ее звали Ева Карлсон. На ней была красная юбочка, полосатая блузочка и…

Гюнвальд Ларссон обратился за помощью к своим записям.

…и черные деревянные башмачки. Вы видели ее?

Лундгрен не отвечал. Прошло полминуты, и Гюнвальд Ларссон повторил вопрос:

— Вы видели эту девочку?

Мужчина долго колебался и наконец неуверенно сказал:

— Думаю, что видел.

— Где вы ее видели?

— На детской площадке возле Свеавеген. Какой-то ребенок там точно был. Девочка.

— Что она делала?

— Качалась на качелях.

— С кем она там была?

— Ни с кем. Она была одна.

— Когда это было?

— Сразу после того… после того, как я пришел.

— А точнее?

— Приблизительно в семь десять. Или чуть позже.

— Вы точно знаете, что она была одна?

— Да.

— И на ней была красная юбка и полосатая блузочка, вы это точно знаете?

— Нет. Не знаю. Но…

— Но что?

— Думаю, что да.

— И больше никого вы не видели? Вы не видели, чтобы с ней кто-нибудь разговаривал?

— Погодите, — сказал Лундгрен. — Погодите, погодите. Ведь я прочел об этом в газете и, как сумасшедший, ломал себе над этим голову.

— Над чем вы ломали себе голову?

— Ну, если…

— Вы разговаривали с этой девочкой?

— Нет-нет, что вы!

— Так значит, она была совсем одна и качалась на качелях на детской площадке. Вы подошли к ней?

— Нет, нет…

— Не дави на него, Гюнвальд, пусть он сам скажет обо всем, — вмешался Мартин Бек. — Он наверняка много размышлял об этом.

Мужчина покорно посмотрел на Мартина Бека. Усталым и немного испуганным взглядом. Без каких-либо следов агрессивности.

Только ничего не говори теперь, Гюнвальд, мысленно заклинал Мартин Бек.

Гюнвальд Ларссон ничего не говорил.

Грабитель сидел молча, обхватив голову руками. Наконец он сказал:

— Я размышлял над этим. Каждый день, с тех пор как это произошло.

Тишина.

— Я пытался все это как следует обдумать. Я знаю, что видел эту девочку на площадке для игр, и что она была одна, и что это, вероятно, было сразу после того, как я туда пришел. Приблизительно в десять минут восьмого или в четверть восьмого. Поймите, я особенно не присматривался к ней. Во-первых, это была маленькая девочка, и, во-вторых, мне даже и в голову не пришло бы работать внизу, возле детской площадки. Это слишком близко от улицы. Поэтому я уже больше не думал о ней. Тогда, в тот раз. Если бы она была на детской площадке наверху, у водонапорной башни, тогда другое дело.

— Там вы ее тоже видели? — спросил Гюнвальд Ларссон.

— Нет, нет…

— Вы подошли к ней?

— Нет, нет, попытайтесь меня понять. Ведь она меня совершенно не интересовала, но…

— Но что?

— Но в парке в тот вечер было очень мало людей. Была отвратительная погода, в любую минуту дождь мог снова начаться. Я уже хотел все бросить и уйти домой, когда увидел эту баб… эту фру. Но…

— Но что?

— Ну, я хотел сказать, что видел тогда эту девочку. Это было приблизительно в четверть восьмого.

— Это вы уже говорили. С кем вы ее видели?

— Ни с кем. Она была одна… Но я хотел сказать, что за все то время, что я провел в парке, я видел примерно десять человек. Я… я всегда очень осторожен. Когда я работаю, мне не хочется, чтобы меня кто-нибудь поймал и чтобы я попал в тюрьму. Поэтому я всегда как следует осматриваюсь. Я хотел сказать, что, возможно, кто-то из тех людей, которых я там видел…

— Да, хорошо. Так кого же вы видели?

— Я видел тех двух легавых…

— Полицейских.

— Ага, черт возьми. Один из них был рыжий, в дождевике, другой в кепке, пиджаке и брюках, которые не подходили к пиджаку. У него еще лицо такое вытянутое.

— Аксельсон и Линд, — пробормотал, словно про себя, Рённ.

— У вас талант наблюдателя, — заметил Мартин Бек.

— Ладно, — сказал Гюнвальд Ларссон, — выкладывайте все.

— Эти двое легавых… нет, черт возьми, не перебивайте меня каждый раз… вошли в парк с разных сторон и пробыли там не меньше пятнадцати минут. Но это уже было намного позднее. Часа через полтора после того, как я видел девочку.

— Ну?

— Ну, и потом эта парочка. Парень и девушка, которые обнимались. Это тоже было раньше. Я шел за ними и думал, что мог бы вмешаться…

— Вмешаться?

— Ну да… да нет, черт возьми, я думал не о сексе. На девушке было коротенькое платье, черно-белое, на парне блейзер. Они смахивали на довольно богатеньких, но у девушки не было сумочки.

Он замолчал. Гюнвальд Ларссон, Мартин Бек и Рённ ждали.

— На ней были белые сетчатые трусики.

— Как вы могли это разглядеть, если она вас не заметила?

— Она вообще ничего не видела, и этот ее парень тоже. Они бы и бегемота не заметили. Они даже друг друга не видели. Ну так вот, эта парочка явилась приблизительно… ну…

Он внезапно замолчал. Потом сказал:

— Когда пришли эти легавые?

— В половине девятого, — мгновенно ответил Мартин Бек.

Грабитель с почти победным видом заявил:

— Ага, в таком случае все сходится. Эта парочка уже ушла, минимум пятнадцать минут назад. А они были там не меньше получаса. Значит, они пришли без пятнадцати восемь и пробыли там до четверти девятого. Сначала я пошел за ними, но потом бросил это дело. Стоять там и глазеть на них, ну уж нет. Но когда они пришли, то этой маленькой девочки там уже не было. Когда они пришли, ее не было на детской площадке, и когда они уходили, тоже не было. Я бы увидел, если бы она там была, я бы ее заметил.