Лукас спал очень мало. Ночь принесла одно беспокойство. Что-то шло не так, юноша чувствовал это. Его сосед, который общался с ним с помощью жестов, не двигался уже в течение нескольких часов.

Лукас позвал медсестру, которая заступила на дежурство, и сообщил ей о своих предчувствиях.

— Не беспокойтесь, мы следим за вами обоими постоянно. Он просто отдыхает.

Через некоторое время Лукас почувствовал, что сосед, как обычно, пытается привлечь его внимание, двигая правой рукой. Он прощался с Лукасом. Возможно, его переводили из отделения интенсивной терапии. По крайней мере, сосед начал шевелиться после нескольких часов полной неподвижности. На прощание он изобразил на лице нечто, напоминавшее улыбку. Сосед выглядел хорошо и после того, как сел на кровати, легко поднялся и вышел.

Потом Лукас услышал страшный шум. Началось какое-то движение. Люди входили и выходили. Юноша открыл глаза и увидел, что несколько медсестер и дежурный врач столпились у постели того, кто был его соседом по отделению интенсивной терапии. Лукас подумал, что в больницу поступил новый пациент. До этого молодой человек собственными глазами видел, как сосед попрощался и ушел на своих ногах.

Лукас решил, что новому пациенту, наверное, очень плохо. Он видел, что врачи прилагают все возможные усилия, чтобы вывести больного из состояния, в котором тот находится, но их попытки не приносят успеха. Лукас не мог закрыть глаза и оставаться безучастным к тому, что происходило рядом. Кто-то принес ширму и загородил ею кровать. Чувствовалось, как медики суетятся, но уже ничего не было видно. Вдруг все прекратилось. Все ушли, и воцарилась тишина. Юноша закрыл глаза.

Утром, когда Лукас проснулся, ширмы не было. Не было никого и на второй кровати, стоявшей в отделении. Она была пуста. Когда пришел доктор Аметльер, юноша с любопытством спросил:

— Доктор, моего соседа перевели в обычную палату?

— Да, мне рассказывали, что ночь была очень беспокойной. Я думал, что из-за действия лекарств ты ни о чем не узнаешь.

— О чем не узнаю, доктор?

— К несчастью, у пациента, который лежал напротив тебя, посреди ночи развился молниеносный обширный инфаркт. Ничего нельзя было сделать, чтобы спасти ему жизнь.

— Вы говорите о новом больном, конечно… я очень сожалею. Я же спрашиваю о том, кто был здесь с того момента, как я поступил.

— Лукас, в отделении интенсивной терапии вместе с тобой лежал только один человек. Никто больше не поступал, — ответил врач, удивив юношу своими словами.

— Этого не может быть, доктор! Я сам видел, как он встал и ушел. Более того, он попрощался со мной взмахом руки.

— Возможно, это был сон, который ты видел и который на самом деле оказался вещим. Среди пациентов иногда возникают взаимоотношения, которые очень трудно объяснить.

— Доктор, до того как он встал, я почувствовал что-то неладное и позвал медсестру, но она сказала мне, что все в порядке. Именно после этого я отчетливо увидел, что он встает, улыбается мне и прощается.

— Не думай больше об этом. Ты должен поправиться.

— Нет, доктор, ошибки быть не может. Клянусь вам, я хорошо его видел.

— Ну ладно, мы будем тебя переводить. Ты уже готов к тому, чтобы приступить ко второй фазе трансплантации. Ты немедленно переедешь отсюда.

Больше врач не произнес ни слова. Потом он обратился к медсестре, сказав довольно тихо, но так, что пациент смог это услышать:

— Перестаньте давать этому больному седативные средства на ночь. Они вызывают у него побочные эффекты.

Лукас был уверен в том, что действительно видел все, о чем говорил. Его удивили слова врача. Происшедшее не было плодом фантазии юноши. Сосед, который общался с ним с первого момента на расстоянии, сделал это и в конце своей жизни. По крайней мере, молодой человек чувствовал умиротворение, когда вспоминал улыбающееся лицо человека, который прощался с ним.

Сейчас он находился в одной комнате со своей матерью и посторонним человеком, который говорил не переставая. Лукас подумал, что, возможно, врач был прав и действие лекарств заставляло его переживать ситуации, имевшие место лишь в его воображении. Эта мысль немного успокоила юношу. Теперь у него была только одна цель: собственное выздоровление. А если бы кто-нибудь случайно принес ему бутерброд, то все было бы еще лучше, потому что пустой желудок напоминал о себе все чаще и чаще.

— Слушай, мама, а мне дадут что-нибудь поесть?

— Потерпи, Лукас. Сегодня ты уже начнешь жевать.

В этот момент в палату вошла медсестра. Лукас узнал ее глаза. Это была единственная часть лица, которую маска оставляла открытой.

— Ориана! Ты будешь здесь в ближайшие дни? — Лицо Лукаса осветилось улыбкой.

— Да, я попросила у директора больницы разрешения следить за твоим выздоровлением. Возможно, моя начальница рассердилась, но, надеюсь, что через восемь дней это у нее пройдет. А сейчас я пришла для того, чтобы удалить у тебя зонд. Пока я буду это делать, закрой глаза и думай о еде.

— Ну, это не так уж трудно.

Со всеми возможными предосторожностями Ориана вытащила из носа Лукаса прозрачную трубочку, через которую осуществлялось питание больного. Это был первый шаг.

— А когда ты снимешь остальные трубки? — Он указал ей на дренаж, который торчал справа и слева.

— Не беспокойся. Это произойдет через несколько дней. Нужно хорошенько почистить все внутри тебя. У каждой из этих трубок своя задача. Ты должен верить в медицину. Ну а сейчас — кушать! Иду за твоим завтраком.

Когда Ориана ушла, новый сосед по палате продолжил разговор.

— Она хорошенькая, не так ли? — заговорщически сказал он Лукасу. — С такими легче поправляться. Знаешь, есть другая медсестра, которая не так приятна на вид и к тому же выглядит как настоящий сержант. Она противная, как и ее имя. Ее зовут Эспина[10]. Как можно было назвать так своего ребенка? Наверное, это сделали, чтобы отомстить, после того как увидели ее лицо. — Он рассмеялся, но ни Лукас, ни его мать не последовали его примеру. — Тебе очень повезло! Когда меня оперировали, то рядом со мной не было Орианы. Мне досталась Эспина[11]. Уверяю, что ты выиграл от этой замены.

— А почему вам сделали пересадку? — спросила Пилар болтливого соседа.

— Ну, сеньора, я был заядлым курильщиком… и в пятьдесят девять лет уже не мог сделать и трех шагов, чтобы не чувствовать себя усталым. Однажды я приехал домой после того, как провел двенадцать часов в такси, и упал замертво. Меня привезли в больницу. Мне было очень, очень плохо. Доктор Аметльер сказал, что мне должны сделать операцию по пересадке. Они не очень спешили со мной. Через два месяца нашлось совместимое сердце одной молодой женщины, и с тех пор я здесь…