— Разумеется, дам. Я не прочь уйти на покой, — признался он.

Кай рассмеялся.

— Па, ты никогда не уйдешь на покой.

Когда-то Хенрик объяснил сыну то, что объяснил ему в свое время отец: разобраться в человеке можно, узнав, чего он хочет от жизни. А Кай знал его как свои пять пальцев.

— Ладно, еще год на государственной службе, а потом — домой, — предложил он. — Договорились?

Боже, как он теперь раскаивался!

«Еще год…»

Датчанин поднял глаза на Малоуна.

— Коттон, Амандо Кабрал убил мое единственное дитя. Кай мертв. Грэм Эшби тоже ответит за его смерть.

— Так убей англичанина — и дело с концом.

— Нет, этого мало. Для начала я отниму у него самое дорогое. Унижу. Опозорю. Пусть страдает. Страдает изо дня в день, как страдаю я. — Он умолк, а потом добавил: — Но без тебя мне не обойтись.

— Я с тобой. — В знак поддержки Малоун сжал плечо Торвальдсена. — Кстати, что там с Сэмом и его Парижским клубом?

— Клубом мы тоже займемся. Пропустить такое нельзя. Мне любопытно, что они затевают. О клубе Сэму известно в основном от своего парижского приятеля. Навестите-ка этого парня и выясните, что удастся.

— А потом? Ты хочешь убить всех участников?

— Нет. Я хочу вступить в клуб.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ГЛАВА 18

Париж, Франция

13.23

Париж… Переменчивый, оживленный. Восхитительное сочетание старины и современности.

За это Малоун и обожал французскую столицу. Его не раз отправляли сюда по работе от группы «Магеллан», так что средневековые улочки были ему хорошо знакомы. Однако нынешнее задание его не радовало.

В первой половине дня они с Коллинзом вылетели из Копенгагена в Париж, а из аэропорта имени Шарля де Голля отправились на такси в Пятый округ, в шумный Латинский квартал. Район так окрестили несколько веков назад, когда на прилегающей к университету территории разрешалось говорить только на латыни. Отменил это правило в числе прочих нововведений Наполеон, но название осталось. Остался и прежний дух: по сей день здесь собираются творческие люди, мыслители, по булыжным мостовым спешат толпы студентов… А туристов влекут сюда атмосфера и обширный выбор магазинов, кафе, галерей, книжных киосков, ночных клубов.

— Как ты познакомился с тем парнем? — спросил Малоун Сэма.

— Пересеклись в Интернете. — И Коллинз принялся рассказывать о Джимми Фоддрелле.

В Париж американец Джимми приехал изучать экономику, да так после учебы и остался. Три года назад создал сайт GreedWatch.net, который вскоре стал популярен среди сторонников мистических течений и поклонников теории заговора. Не так давно в поле его пристального внимания попал Парижский клуб.

«Никогда не знаешь, куда тебя выведет, — сказал другу накануне Торвальдсен. — Откуда-то же Фоддрелл черпает информацию. Возможно, найдется что-нибудь для нас интересное».

Возразить было нечего, пришлось ехать во Францию.

— Фоддрелл защитил в Сорбонне диссертацию по экономической теории глобализации, — объяснил Сэм.

— А потом чем занялся?

Они стояли у приземистого — как считалось, старейшего в Париже — храма, церкви Сен-Жюльен-ле-Повр. По правую сторону улицы Галанд тянулся ряд живописных старинных домов, один из самых чудесных пейзажей Левого берега. Слева, по другую сторону оживленного бульвара и невозмутимых вод Сены, высился собор Парижской Богоматери, у подножия которого толпились приехавшие на Рождественские праздники туристы.

— Не знаю, — ответил Коллинз. — По-моему, Джимми целиком поглощен своим сайтом и всемирным экономическим заговором.

— И потому не может устроиться на нормальную работу, — заметил Малоун.

От церкви они прогулочным шагом двинулись к Сене. Неприветливый свежий ветер гнал опавшие листья по разлинованной зимними солнечными лучами сухой аллее. Через электронную почту Сэм договорился с Фоддреллом о встрече, и тот велел им подойти на улицу Бюшри, 37. Малоун стоял, не веря своим глазам: по указанному адресу располагался букинистический магазин!

«Шекспир и компания» — достопримечательность города, упомянутая во всех парижских путеводителях, аналог известного в начале XX века магазина Сильвии Бич. Благодаря доброте и щедрости Сильвии через ее лавку в мир большой литературы попали многие известные писатели — Хемингуэй, Паунд, Фицджеральд, Стайн, Джойс… Нынешний магазин открыл пятьдесят лет назад американец, позаимствовав в том числе и старое название. Реинкарнация имела мало общего с оригиналом, однако и для нее нашлась ниша в богемных кругах.

— Твой друг — книгочей? — осведомился Малоун.

— Он как-то упоминал об этой лавке. Собственно, он тут поначалу жил. Хозяин пускает постояльцев. Между полок стоят раскладушки. Расплачивается человек работой по магазину плюс каждый день прочитывает какую-нибудь книгу. По-моему, ужасно глупо.

Малоун усмехнулся. Как же, читал о таких постояльцах! Называют себя перекати-поле и нигде дольше чем на несколько месяцев не задерживаются.

Как-то он заглядывал в этот магазинчик, но обычно наведывался в другой, в паре кварталов отсюда, — «Эбби Букстор». Там, среди развалов подержанных книг, ему несколько раз удавалось найти отлично сохранившиеся первые издания.

Ярко выкрашенный эклектичный деревянный фасад лавки, казалось, вот-вот рухнет с каменного основания. Перед хлипкими витринами-окнами стояли пустые столы-тумбы. Двери магазина ежеминутно то открывались, то закрывались, на тротуаре было не протолкнуться. До Рождества оставалось всего два дня — тем и объяснялся наплыв людей.

— Джимми ждет нас наверху, у зеркала любви, — сказал Сэм. — Бог знает, что это за штука.

Они вошли внутрь.

В нос ударил запах ветхости. Под потолком перекрещивались старые дубовые балки, пол устилала потрескавшаяся плитка. Полки у стен ломились от книг, расставленных вперемешку, безо всякой системы. То, что не поместилось на полки, лежало на полу. В безвкусных латунных люстрах ярко сияли не прикрытые плафонами лампы. Среди полок бродили тепло одетые покупатели, все в пальто, шарфах и перчатках.

Малоун с Коллинзом поднялись по красной лестнице на следующий этаж. Наверху среди развала детских книг сверкнуло длинное настенное зеркало, оклеенное фотографиями и благодарственными записочками от бывших постояльцев с выражениями искренней любви и признательности за неповторимый жизненный опыт. По центру выделялся свежий ярко-розовый листок.