Внизу проходила улица. Очень тихая даже днем, среди ночи она была совершенно безлюдна. На меня смотрел ряд домов; окна походили на пустые глазницы под неровными коньками крыш, хотя за некоторыми окнами теплились огоньки. Дальше высились городские строения. Многие крыши тускло поблескивали медью, однако встречались и черепичные крыши, которые вовсе не блестели. Я увидела постройки с башенками наверху; увидела и архитектурные украшения, названия которых я не знала. У меня еще не было наставницы, которая занималась бы со мной архитектурой и жизнью больших городов.

Передо мной лежал путь к свободе.

— Я могу уйти? — спросила я.

— Ты еще слишком молода, — тихо ответила Танцовщица. — Хотя разум твой остер — острее я еще ни у кого не видела — и твоя красота непорочна, ты не можешь идти по своему пути одна. Поживи здесь еще, поучись у нас, зная, что когда-нибудь ты сама выберешь свой путь. Выбор тебе придется делать много раз.

— Я с тобой не согласна. Я ни за что не выберу такой путь, в конце которого попаду в чьи-то руки.

— Даже птицы вьют гнезда парами. — Танцовщица прижала меня к себе и долго не отпускала. Потом мы спустились вниз, и я спрятала одежду, в которой для меня началась новая жизнь.

Чем теплее становились дни, тем усерднее мы занимались. Госпожа Леони показывала мне такие вещи, о которых я и не подозревала, например, как вплетать тайные послания в основу и уток плаща придворного. То же самое происходило и на кухне, на занятиях с госпожой Тирей. Однажды мы почти целый месяц учились готовить соусы; в ту пору мы с ней словно заключили перемирие. Мы готовили вместе, дружно и споро. Вдали от очага госпожа Тирей по-прежнему часто ругала и била меня, но на кухне на нее снисходило успокоение.

Мне разрешили ездить верхом и научили дамской посадке и некоторым видам мужской посадки, чтобы я могла судить о достоинствах и подготовке наездников. Новая наставница, госпожа Роксанна, принесла в ящиках драгоценные камни и разноцветные карты. Так начались мои занятия ювелирным делом. Госпожа Роксанна, тощая и хитрая, любила поболтать.

Чем лучше я читала, тем больше книг приносила мне госпожа Даная. Вначале мне казалось, что она выбирает мне чтение произвольно, но потом я поняла, что мой круг чтения весьма ограничен. Я не получала никаких сведений по современной истории, понятия не имела о городе Медные Холмы — и о том, что в городе есть Правитель. О самом его существовании я узнала случайно, подслушав разговор наставниц.

Больше всего сил я тратила на занятиях с Танцовщицей. Она не позволяла мне лодырничать и днем — мы осваивали разные шаги, упражнения на растяжку и равновесие. Танцовщица принесла заводной ящичек, который отмеривал ритм. В тренировочном зале появились подбитые ватой скамейки и брусья. Танцовщица обещала, что через несколько лет я вырасту и окрепну, и призывала меня развивать мышцы.

После того как начались наши с ней вечерние вылазки, она стала приходить попозже, чтобы госпожа Тирей не догадывалась о ее посещении. В те дни, когда Танцовщица собиралась взять меня на ночную вылазку, она оставляла черный лоскуток на скамье в тренировочном зале. Как только госпожа Тирей крепко засыпала, я накидывала на рубаху серый шерстяной плащ, выскальзывала из спальни, спускалась во двор, влезала на дерево и переодевалась в черное. Всякий раз, спустившись, я видела у дерева Танцовщицу. Я возвращала ей лоскуток, и мы приступали к тренировке.

Она заставляла меня бегать, прыгать, лазать на дерево, кувыркаться, падать. Я бегала по дорожке, идущей по верху внешней стены; Танцовщица отмеряла для меня расстояния, которые я должна была пролетать, не коснувшись камня. Вскоре я привыкла к виду города внизу и гадала, когда я увижу больше.

— Почему мы бегаем по стене? — спросила я ее однажды в конце весны, когда нежаркое северное лето согревало нас робким теплом. — Разве у Управляющего нет охранников?

Мы разговаривали на ходу, взбираясь на стену. Танцовщица учила меня отыскивать опоры для ног и рук в трещинах между каменными плитами.

— Никто, даже самый последний пьяница и вор, не посмеет проникнуть во владения Управляющего.

— Нас ведь видно с улицы!

— Нас нельзя увидеть, если не заглянуть внутрь. И даже если нас здесь увидят случайные зеваки, кому они расскажут? Кто мы?

— Наставницы приходят и уходят.

— Ты когда-нибудь видела, чтобы какая-нибудь еще наставница, кроме меня, приходила или уходила ночью?

Я задумалась.

— Н-нет… не видела.

— Наверное, ты догадываешься, что ворота тщательно охраняются.

— Охранники не пропускают сюда никого, даже друзей Управляющего?

Танцовщица рассмеялась:

— Вот именно! При такой работе охранникам недолго и разлениться. Поскольку им запрещено заглядывать во дворы — нарушителя ослепят, а затем казнят, — они не видят, чем мы занимаемся.

Как и говорил Федеро, помимо него, я общалась только с женщинами.

Как-то ночью Танцовщица позвала меня на другую вылазку.

Переодевшись в черное, я спрыгнула с дерева. У меня болели бедра и ягодицы, потому что днем я ездила верхом на толстой лошади. Я еще не умела хорошо сидеть верхом по-мужски. Танцовщица уже ждала меня внизу; хвост, для которого в ее трико был проделан специальный разрез, нервно подергивался.

— Госпожа, — сказала я, склоняя голову и складывая ладони — так я испрашивала позволения говорить.

— Пока я сосчитаю до двадцати, ты должна добраться до дорожки на внешней стене.

Я понеслась к стене быстро и бесшумно, как она меня научила. В ту ночь не было ни тумана, ни дождя, поэтому бежать было легко. По лестнице я подниматься не стала — не только из тщеславия, но и чтобы не разбудить госпожу Тирей. Я взобралась по стене в углу, где внутренняя стена Гранатового двора смыкалась с внешней, пробежала по медной крыше, перемахнула на внешнюю стену.

Я досчитала до шестнадцати.

Через миг ко мне присоединилась Танцовщица.

— В следующий раз добежишь на счет «пятнадцать».

— Да, госпожа.

Мы встали на внешней стене; Танцовщица велела мне посмотреть вниз. Ох, как далеко улица!

— Как ты туда спустишься?

Я задумалась.

— Можно попробовать по внешней стене, но я не знаю, скользкая она или шершавая — и на каком расстоянии расположены швы, заполненные раствором. Если я упаду, то разобьюсь о камни… Едва ли здесь можно спуститься безопасно, ведь до земли далеко. Я все кости переломаю!

Танцовщица хмыкнула.

Я огляделась по сторонам. Дорожка шла по всей внешней стене вокруг поместья Управляющего. Правда, пределов Гранатового двора мы еще ни разу не покидали, хотя сверху стена ничем не была разграничена.

— Наверное, можно пройти и дальше… Может быть, за Гранатовым двором спуск ниже, или я увижу трещину в стене.