В сводную армию «центральных» земель магов набрали двойное количество. По штатному расписанию полагалось три мага на сотню, итого — триста склонных к Силе рангом не ниже подмастерья плюс отдельные «полковые». Но по сведениям княжеского коронпора, главного тирского «безопасника», на эту компанию число магов увеличили в два раза, то есть более шестисот против… жалкой сотни. Да-да, эндогорские ордена (в Тире действовали только их филиалы) предупредили, что отзовут всех своих сотрудников, мол, срочно понадобились в пятне. Оставалась надежда исключительно на отпускных магов, коих набралось примерно полторы сотни, но пятьдесят из них в составе пяти сотен воинов Пиренгул отправил в пятно, в загадочный город Кальварион и об этом знали только он и Максад.

Сильно проредил число отпускных Великий Поход. Тогда не задумывались, «выбивали» в первую очередь магов. Что Сарматы, что асманиты. Теперь победители, конечно, жалели об этом, но что толку?

Таким образом, к неудовольствию Рахмангула, которого отец назначил руководить обороной, он располагал только сотней Пылающих, Текущих, Ревущих и Пронзающих вместе взятых. Были еще две сотни шаманов и наверняка подключатся ученики из числа подданных тирского князя (ученики не относились к «сотрудникам» ордена. Ими становились только окончившие курс маги-подмастерья, которые в обязательном порядке подписывали «пожизненный» контракт), но в реальном бою пользы от них… вряд ли дело дойдет до «огненных колесниц», какие использовали в Великом Походе — противник не тот. Так что те пятьсот «пропавших» воинов с магами, которые отец, ясное дело, отправил в пятно (сыновей в этот секрет не посвящали, но они были уверены) очень даже пригодились бы. А связь? Самая быстрая — голуби, она же самая ненадежная, постольку в небе полно разных коршунов-соколов. До слуха Рахмангула регулярно доходили сплетни, что маги вот-вот и… но эти разговоры всегда оказывались пустышкой и отец, маг-Пылающий уровня мастера, тоже молчал о связи.

Последние две заброски в Кальварион удивили Руса: Пиренгул отправлял только семьи уже ушедших в пятно воинов, женщин и детей.

— Ты случаем умом не сдвинулся? — поинтересовался он у хмурого Пиренгула, — не рановато ли? Оттуда ни весточки. Или хоть один голубь долетел? — и в который раз пожалел, что «зыбучая яма» работает исключительно в одну сторону. Хоть бы один, хоть самый заикастый вернулся бы и рассказал, как там дела! Рус непонятно каким образом чувствовал, что там в целом всё неплохо, но очень хотелось «живого» подтверждения.

Князь отрицательно покачал головой:

— Сам же знаешь, сколько в пятне крылатых охотников.

— Тогда, какого Тартара!..

— Я верю тебе, сын, — проникновенно сказал Пиренгул, — если ты утверждаешь, что там все хорошо, то так оно и есть!

— Да мало ли, что я утверждаю! — возмутился зять, — Величайшая, вразуми его! Эти дарковы «жемчужины» не работают (эльфийские амулеты для общения «мыслеречью»), они тоже на астрал завязаны и я понятия не имею как там люди!

— Ты им все отлично объясняешь перед заброской и я, заметь, не интересуюсь, откуда у тебя столько знаний при полном нежелании самому сходить в тот каганский городишко…

— Неважно откуда! Снится и все. Не в этом дело. Неужели ты не понимаешь, какой это риск отправлять туда женщин и детей?!

— Не больший, чем самых лучших воинов — там все чужое, разве не так? А какого этим воинам без жен вот уже четыре месяца? А с кем я детей оставлю и как объясню сиротство? Нет, Рус, надо отправлять, пора. Или ты себе не веришь? — спросил, сволочь, пристально заглядывая в глаза, чуть ли не в душу.

— Да верю я, но… — смутился зять.

— Никаких но! Я отвечаю за своих людей перед Богами и Предками, и я полностью убежден в истинности твоих знаний. Вопрос закрыт, — тем самым подвел черту под бессмысленным спором.

Рус, скрепя сердце, создал «зыбучую яму». Появилась мыслишка отправить женщин в другое место, но сразу отогнал — Кальварион ныне действительно самое безопасное место на земле (он давно называл Гею просто «землей», как все местные), в этом он убежден, но… как мог хитрый подозрительный Пиренгул настолько довериться? Пусть и «любимцу» Великих Шаманов… странно.

Глупый, скорее импульсивно-романтичный, чем обдуманный поступок не вязался с твердым характером отца Гелинии. Это подозрительное несоответствие мучило Руса две недели, две заброски, пока на занятии с Отигом магистр не обратил внимания на плохую концентрацию ученика.

— Рус, тебе надо отдохнуть, — участливо сказал он, — последние несколько месяцев ты сам не свой, а сегодня так и вовсе не можешь «ос» закончить, будто внимание пропадает.

— Ты прав, учитель, — вздохнув, согласился княжеский зять и сел на травку.

Они занимались на «полигоне», на том самом пустыре за городом, в овраге, куда Рус в свое время отправлял жадного Карпоса. Овраг Отиг легко высушил.

Магистр, хмыкнув, тоже опустился на теплую летнюю землю. Помолчали.

— Через пять дней из Ольвии выходят суда, вся армада. Ты понимаешь, о чем я? — Отиг говорил, как бы между прочим, выискивая в траве что-то необычайно интересное. Рус удивленно повернулся к нему.

— Из Альдинополя сегодня выехал гонец с приказом на эвакуацию всех орденских Хранящих. — Тирендор продолжал в том же духе — с видимым безразличием, — а я решил уйти в отпускные, потому и говорю… Я становлюсь предателем, понимаешь, Рус? — и поднял глаза полные боли, чем сбил «любимца Геи» с мысли, грозящей вылиться в потрясающее открытие.

— Почему? — Рус задал первый пришедший в голову вопрос.

— Не знаю, — грустно усмехнулся массивный и обычно жизнерадостный магистр, — приклеился я к Тиру. Двадцать лет здесь служу, начинал еще помощником тирендора и ни разу не съездил домой, в Альдинополь. Эолгул стал моим домом. Тем более появился ты. Думаешь, я не понимаю, почему выжил во время «Ссоры Богов»?

— Э-э-э… до меня не доходит… — ученик запутался и честно признался.

— Гея, как могла, стабилизировала Силу именно здесь, в Эолгуле. Из-за вас с Гелинией. Нет, я не владею фактами, я просто сравнил возмущения у нас и в той же Эндогории и знаю, что Величайшая являлась Гелинии. Твоя жена рассказала. Ох, да не возмущайся ты так! Можно подумать не сама Гея вас потом поженила! Тоже мне, тайна.

— Подожди-подожди… — Рус схватился за голову, словно ускользающую мысль можно выловить именно пальцами. «Я тогда лежал в главном храме Фрегора… конечно Гелиния рассказала на радостях, она чувствовала, что я жив… не о том я думаю… вот!», — указательный палец подцепил мыслишку, которая давным-давно лежала на самом видном месте.

— Откуда ты знаешь о гонце, о кораблях? Как мог сравнить «бури Силы» на таком расстоянии?

Отиг расхохотался от души, с удовольствием покатившись по мягкой травке.

— И тебя, глупого этруска, выделила Величайшая?! — он не мог успокоиться.

Со смехом выходило и давящее чувство предательства, причем отступником считал себя, несмотря на то, что именно эндогорское начальство поступало подло. Он всю жизнь отдал ордену, служил верой и правдой и вдруг, на его глазах, она, родная альма-матер, бросает на растерзание полюбившийся ему Тир. Плевать на другие ордена, по указке царя Эндогории поступающие точно так же, но родные Хранящие, как они могли? К даркам политику! Смех помог, на сердце полегчало.