— Когда будешь готова. Можем поехать хоть завтра. Я оплачу эту процедуру в хорошей лаборатории, и там сделают тест в максимально короткие сроки. И чтобы у тебя не возникли вопросы — откуда я это так хорошо знаю, отвечу сразу — помогал приятелю, когда его бывшая после развода стала требовать алименты на детей, отцом которых он не являлся в силу своего бесплодия.

Да уж… И хватает же у кого-то наглости врать. Я бы точно никогда так не смогла. И те обрывки воспоминаний, которые пробудились в моей памяти, говорят о том, что я не сильно изменилась.

— Тогда поедем завтра… До или после работы?

— Вообще-то, завтра выходной… — негромко хихикает Роман, а я виновато улыбаюсь, потому что его близость заставила меня забыть, какой день недели подходил к концу.

— Тогда позвони мне утром и сообщи, когда поедем. Хорошо? Меня достаточно предупредить за час…

— Понял… За час.

Между нами снова повисает неловкая пауза. Мне немного неудобно, и я не знаю, что тут можно добавить, потому что хочу позвать Рому к себе, но не смею предлагать ему идти в квартиру, где ещё вчера ночевала вместе с Костей.

— До завтра! — шепчу я, а он притягивает меня к себе и впивается в мои губы требовательный поцелуем.

Всё вокруг искрит и переливается яркими красками. Мне хочется рыдать от сильнейших ощущений, пульсирующих по всему телу.

Вот только почему-то мне кажется, что это всего лишь временное послабление… Затишье перед бурей. Или я просто так сильно боюсь потерять счастье, которое мне дарит близость этого невероятного мужчины? А может, мне просто не верится, что он желает принадлежать мне одной?

У меня едва получается заснуть, потому что все мысли в эту секунду витают в облаках, разбиваются об острые края реальности, а затем снова взмывают ввысь. Я засыпаю только под утро и просыпаюсь от звонка в дверь.

Голова начинает болеть, ведь спала я слишком мало. Не хочется отрывать её от подушки, но звонок повторяется. Я скидываю ноги с кровати, ругаясь себе под нос, поднимаю с компьютерного кресла свой халат, надеваю его и, шаркая ногами, иду к двери, чтобы проверить, кому не спится в выходной день. Надеюсь, что это не Костя, потому что если ему вздумалось явиться сюда в такую рань, то он попадёт под горячую руку. Но в дверной глазок я замечаю маму. Она переминается с ноги на ногу и закатывает глаза.

— Долго мне будут открывать? — возмущается она, и я открываю, приглашая её пройти в квартиру. — Ты ещё спишь в такое время? Ты же знаешь, как это вредно, милая! Висеть мешки будут под глазами такие, что самой на себя в зеркале противно будет смотреть!

Мама снимает туфли и смотрит на меня, а я всё ещё щурюсь, не в силах привыкнуть к яркому освещению. Все мышцы на теле ноют, но болезненные ощущения в них лёгкие и приятные. «Размялась» я вчера прекрасно, если это можно так назвать.

— И тебе доброе утро, мам, — приветствую я маму, а она приглядывается ко мне и, кажется, принюхивается.

— Ты же не думаешь, что у твоей дочери весь мозг растёкся по асфальту, да? Я бы не стала пить в таком положении…

— Ты вся светишься из-за того, что прогнала мужа? — удивляется мама и идёт на кухню.

Я медленно движусь за ней и мысленно закатываю глаза. Глупо было думать, что пришла мама просто для того, чтобы узнать, как дела у её «любимой» дочери.

Ну конечно! Она явилась, чтобы отчитать меня за то, что выгнала бедного Костика!

Мама включает чайник, а я смотрю на неё и думаю: я не испытываю к ней неприязни, хотя, наверное, должна была, если бы видела именно её с Костей. Да и непохожа она совсем на предателя. Мама у меня, конечно, резкий и колючий человек, но она любит меня, пусть и не пытается как-то выразить свои чувства.

— Мам, скажи мне честно — ты так сильно любишь Костю, что готова бороться за его счастье? Тебя волнует его судьба?

Я зеваю и присаживаюсь за стол.

— При чём тут твой муж? Меня волнует твоя судьба! И судьба твоего ребёнка. Твой муж никогда не вызывал у меня особой симпатии, ты это знала… Но ты вышла за него и заявила, что никто другой тебе не нужен! Ты не помнишь мои слова, но я повторю. В тот день я сказала тебе, что ты ещё пожалеешь об этом решении, но помогать я не стану. Однако я хочу помочь тебе. Ты вынашиваешь ребёнка от него! Возможно, амнезия как-то сказалась на ваших отношениях, но Костя вроде мужик нормальный. Он так переживал из-за всей этой ситуации с аварией, места себе не находил, да и в целом всегда старался ради вас. Чего только стоит его согласие работать на меня, чтобы у вас всё было в достатке. Вы тогда поссорились с ним сильно…

Слова мамы размываются в голове, а вместо них появляется картинка из прошлого.

— Почему именно к моей маме? Ты не мог устроиться работать куда-нибудь в другое место? Кость, я не хочу, чтобы мы зависели от мамы! Я всегда тебе об этом говорила!

— Ну, прости меня за то, что я забочусь о нашем будущем! Мы с тобой женаты два года, и я хочу, чтобы ты была полностью обеспечена, чтобы не нуждалась ни в чём! Зайка, ну сама посмотри — с работой у тебя сейчас не ладится, моей зарплаты едва хватает на то, чтобы гасить кредит на машину и жить на уровне среднего дохода. Твоя мама предложила неплохой вариант. Если мне придётся прогибаться под её условия на работе, я сделаю это. Малыш, ну не злись! Это будут просто отношения начальника и подчинённого. Я умею фильтровать работу и личные отношения, поэтому не буду злиться на тебя или твою маму, если вдруг она завалит меня работой или устроит выволочку!

Костя обнял меня, а я обиженно надула губы и положила голову на его плечо. Тогда я ещё была влюблена в него, и бабочки в животе порхали от его прикосновений, пусть и не так сильно, как сейчас, когда Рома рядом. И всё же я любила Костю. Но что случилось с нами?

Возможно, мои чувства убила его измена, либо они погибли ещё до неё. Возможно, между нами было куда больше тайн и недопонимания, чем теперь может показаться мне.

— Чай пить будешь или ты витаешь в облаках, о которых мне рассказывать не планируешь? — трясёт меня за плечо мама.

— Чай буду… — отвечаю я и стараюсь проснуться.

Нужно ещё проверить телефон, быть может, Рома писал мне о том, когда мы поедем сдавать анализ. И наверное, мне лучше не пить сейчас чай перед процедурой? Но говорить об этом маме я не хочу. В конце концов я беременна, и я могу попросту перехотеть то, что желала минутой ранее.

— Мам, и всё же, как вы расстались с папой? Почему? — спрашиваю я, а мама роняет крышку сахарницы, и та со звоном падает на пол.

Хорошо, что не разбивается, потому что я не люблю битое стекло, после того как случайно наступила на него в детстве, и потом врачи вытаскивали его из-под кожи на моей ступне.

— Я тебе сотню раз говорила, что не хочу разговаривать о твоём отце! — с раздражением в голосе бросает мама. — Это не та тема, которую я готова обсуждать.