Смотря в глаза Лире, Джеймс бросил в толпу.

— Несите цепи.

Ева не могла поверить своим глазам. Буквально в одно мгновение Лира оказалась рядом, да ещё и в таком же положении, что и она. Теперь она обе были в оковах.

— Не бойся, это ненадолго. У меня есть план, — произнесла как можно тише Лира, — Теперь тебе нечего бояться. Я же рядом, — улыбка осветила ее лицо. Но как только она заметила наблюдавшего за ней Джеймса, улыбка сменилась смиренным выражением.

Ева не могла понять, зачем Лира всё это делает. Неужели ей так хотелось оказаться прикованной, да еще и рядом с ней? Такое было впервые, что бы кто-то рисковал собой ради неё, Евы. По правде сказать, теперь ей было намного спокойнее, как бы эгоистично это не звучало.

— Спасибо тебе, — еле слышно проговорила Ева. Только сейчас она поняла, что, оказывается, есть на свете люди, которым она не совсем безразлична.

Джеймс задумчиво потирал подбородок, наблюдая за двумя девушками, которые сидели совсем рядом, почти что, прижавшись друг к другу. Одна из них сидела с закрытыми глаз, и было похоже, что она спит. Другая же, не отводила от него своего взгляда.

Джеймс не понимал, почему Лира так защищает эту девчонку. Может, не стоило подаваться эмоциям и так сближать их в этот момент. Нет, пусть посидит на цепи, и в следующий раз поймёт, что должна выполнять его приказы.

Бросив последний взгляд на Лиру, Джеймс невозмутимо направился к столу, всем своим видом показывая, что его мало волнует происходящее. Одним движение руки, Джеймс привлёк внимание проходившей служанки, Ингрид, которая сразу поняла, о чём просит воин.

Вернувшись с тарелкой горячего мяса и куском хлеба, Ингрид направилась к сидящему за столом воину. Она видела, всё, что происходило в зале. Сейчас у неё появился шанс привлечь внимание этого красивого мужчины и получить его покровительство. Девчонка, которую он приковал, сама не понимала своего счастья. Ну а она, Ингрид, не дура, чтобы упустить такой шанс.

Подойдя к столу, Ингрид, поставила еду перед Джеймсом, заглядывая ему в глаза.

— Что-нибудь ещё мой господин? — проговорила она, стараясь потереться практически оголенной грудью о плечо воина.

Джеймс видел, как Лира наблюдает за ним, и притянув терявшуюся об него служанку, увлек её к себе на колени. Рассмеявшись, та без особого сопротивление уселась, обнимая его за плечи.

Прикрыв глаза, Джеймс впился поцелуем в губы Ингрид, ощущая только отвращение. Он видел, как Лира, со слезами на глазах отвернулась в другую сторону, стараясь больше не смотреть на него.

Понимая, что в поцелуе больше нет нужды, Джеймс столкнул со своих коленей девушку.

— Иди отсюда, — прорычал он.

Поправив свою одежду, Ингрид с обидой отвернулась от него, не понимая, почему он сейчас отверг её. Ну, ничего, он не остановится на одном поцелуе, и совсем скоро ему захочется продолжения, и она будет рядом. Весело улыбнувшись, Ингрид направилась на кухню, стараясь не показывать, как она довольна случившимся.

Лира не понимала, почему ей так больно смотреть на Джеймса, державшего в своих объятиях другою девушку. Но сейчас ей и правда было больно.

Только вид Евы, спокойно спавшей рядом, утешал Лиру, и она не сомневалась в том, что поступила правильно. Она краем глаз видела, как был разъярен Гаррик, когда увидел, что Ева теперь не одна. Лира не знала, что он затевает, но хорошо понимала, что бы он не задумал, теперь сделать это ему будет вдвойне сложнее, потому что она будет внимательно следить за ним.

И при первой попытке постарается поднять такой шум, что сбегутся все воины, и тогда ему будет совсем не сладко. Главное, чтобы Один появился вовремя, и смог спасти Еву.

Ночь наступила, но особого облегчения с собой не принесла. Напротив, тьма еще больше давила на Одина, будто требуя найти решение проблемы. Сегодня, он специально вызвался в дозор, хотя мог и не делать этого. Он рассчитывал, что бессонная ночь принесет ясность в его сознание, но, кажется, это оказалось ошибкой. С каждым мгновением его все сильнее тянуло в замок. Одину не нравился этот порыв, так же как и все остальное, что происходило с ним. Неужели он настолько слаб, что так просто поддастся на слезы и невинный вид? Этот вопрос раздражал Одина в невыносимой силой.

— Сегодня не твоя очередь, что ты здесь делаешь?

Тихий голос Джеймса прервал размышления Одина. Оглянувшись, он увидел, что друг уже преодолел лестницу. Обычно Один был более внимателен к окружающим. Что же случилось теперь? Невесело хмыкнув, он вновь отвернулся, чтобы взглянуть в темную даль. Любой другой воин был бы уже жестоко наказан за такое проявление неуважительного отношения к своему господину, но только не Джеймс. Для Одина этот человек был ближе, чем кто-либо другой на этой проклятой земле.

— Наверное, я должен был убить её. Ведь таков был план — его голос был абсолютно спокоен и равнодушен, когда он произносил эту фразу, зная, что Джеймс поймет о ком именно идет речь. Он повернулся к Джеймс, четко понимая, что должен сделать, — Я знаю, что могу быть честен с тобой, как с самим собой. Ева может стать моей слабостью. Но я не могу позволить этому случится.

Джеймс нахмурился. Он и не думал, что в жизни Одина может случится нечто подобное. Конечно, у любого мужчины были свои слабости, но только не у Одина. Женщины волновали его только в постели. Что происходило с ними дальше, Один никогда не хотел знать. Теперь же в его голосе слышались странные эмоции, которых он, Джеймс, не мог разгадать.

— Что ты собрался сделать Один? — натянуто спросил он.

— Завтра, я избавлюсь и от девки, и от этого ублюдка, — Один старался говорить спокойно и даже безразлично. — Мне придется отказаться от своего первоначального плана. Она больше не может находиться рядом со мной, даже в качестве рабыни. Ну, а что касается Гаррика, с ним и так все ясно.

— Что? Ты собираешься убить девчонку? — с изумлением в голосе спросил Джеймс, — Ты уверен, что это правильное решение? — не то, что бы ему было жаль Еву, но и такое решение пришлось ему не по душе. Перед глазами вдруг встало лицо Лиры, в тот момент, когда она убеждала его в невиновности дочери Гаррика. Джеймс не понимал, почему она так верит этой девчонке.

— Да, я в этом уверен, — Джеймса пугало это показное безразличие в голосе, которое он слышал каждый раз, когда Один говорил о Еве. — И почему я в это не верю? — он положил руку на плечо друга, почувствовав, как тот напрягся. Только, что было тому причиной? Прикосновение или услышанный вопрос? Джеймсу казалось, что ответа ему никто не даст.

— Мне абсолютно всё равно во что ты веришь, — холодно произнёс Один, скрестив руки на груди.

— А не слишком ли жестоко это будет по отношению к девчонке? Одно дело лишить её статуса дочери господина, а другое дело убить её, — возразил Джеймс.

— Нет, они заслуживают это. И именно мой суд будет самым справедливым. Они заплатят за всё, что сделали со мной и Клэр. Как ты можешь переубеждать меня? Ты же брат Клэр и должен понимать, что я чувствую, когда смотрю на них, — в этот момент голос Одина стал безжизненным, не единой эмоции ни проскользнуло в его голосе. Сейчас, он больше чем когда-либо походил на дикого зверя, — Джеймс, я до сих пор ощущаю вес её маленького тела, и кажется слышу ее крики. Я ничего не смог сделать, не смог спасти её. Так почему же эта сволочь не будет мучиться так же, как мучилась она?