Он же тоже еле сдерживался, было видно, что ему с каждым разом становилось сложнее меня отпускать, но сдерживал себя. Да и я, если говорить начистоту, решила, пусть хоть маленький кусочек удовольствия получу, и сохраню его в памяти. Ведь уверена, что такого я больше не испытаю никогда, таких, как Калагов, единицы. Эх, если в моей жизни не было Сергея, не знала бы я, что мужчинам верить нельзя, тогда был бы шанс. Но я усвоила урок, да и отношения наши с Калаговым начались не с романтики, а с оскорбления и угроз. Так что предположить что будет дальше, не составляет труда. Сергей в сравнении с ним блоха, которую Калагов раздавит и не заметит. И всё равно я наслаждалась каждой секундой, когда он ласкал меня, эти ощущения останутся со мной на всю жизнь. Даже боль внизу живота, которая возникала после всего этого, не омрачала: я понимала — всё это физиология, так должно быть.

Побег пришлось совершить не через три дня как планировали, а через пять — путёвок на нужную дату не оказалось. А с мамой отчима я всё-таки помирилась, рассказала ей всё как на духу. Ругалась она, конечно, долго, дурой заслуженно меня называла, спрашивала, почему ей не позвонила? Как ей объяснить, что стыдно было? В общем, поворчала она немного, но согласилась через две недели выехать в санаторий и побыть там с правнучкой сколько нужно. Я была счастлива, что хоть с этой проблемой разобралась — как оказалось, моя судьба ей не безразлична. Я даже тихо плакала от счастья в ванной, чтобы дочка не видела.

Лизины подруги оказались замечательными девушками, они помогали мне всеми правдами и неправдам. Соня пришла ко мне в таком наряде, что я её даже и не узнала. Отсмеявшись, я познакомила её с Алисой, и девушка с дочкой сразу нашли общий язык, хотя неудивительно — Соня же психолог. Как оказалось, дети — её страсть, она надышаться не могла на Алису, в её взгляде было столько… любви, но иногда проскальзывала и боль. Странно, почему она не вышла замуж и не родила ребёнка? И почему в её взгляде видны отголоски какой-то трагедии? Но спрашивать не стала: захочет — сама расскажет.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

За два дня до побега Калагов задал мне вопрос:

— Радость моя, а почему ты себе ничего не покупаешь? — оторвал он взгляд от дороги, посмотрев на меня взглядом дознавателя.

Вот что ему ответить? Сказать, что в подачках не нуждаюсь? Так это сейчас делать нельзя.

— Я выбирала, что себе купить, — начала выкручиваться.

Хотя завтра я действительно хотела снять всю сумму и передать Лизе, чтобы она через Аверина вернула их. Я уже и письмо написала: мол, вы мне противны, и у меня есть любимый, я ухожу к нему, не стоит унижаться и искать меня. В общем, текст написан так, что любой уважающий себя мужик пошлёт меня ко всем чертям.

— Выбрала? — иронично поднял он бровь.

— Да. Шубу из соболя, давно такую хотела, — сорвала, не моргнув и глазом.

— Юля, это карманные расходы если хочешь шубу, скажи какую — я куплю. А деньги, что перевёл на карточку, для всяких мелочей предназначены.

Задолбаешься на такую сумму всякие мелочи покупать.

— А я думала, что могу их тратить на своё усмотрение, и это своего рода аванс.

— Нет, не аванс, — рассмеялся он, — но трать, как сама считаешь нужным — тут у тебя полный карт-бланш.

«Спасибо, господин», — чуть не вырвалось у меня, но я смогла сдержать порыв.

* * *

Итак, добро получено, всё приготовлено. Настал день побега. За день до этого Соня пришла с другом Миши и познакомила её с Алисой. Сказали дочке, что завтра будут играть в разведчиков, которые находятся в тылу врага. Правда, Соне пришлось пятнадцать минуть объяснять, кто они такие, но дочь поняла и ждала часа, когда её переоденут в мальчика, и они улетят на море от врагов, а я — по их замыслу — буду изображать, что все дома. В общем, придумали для дочки сказку.

Пришёл Пётр — так зовут друга Михаила, забрал мою кроху. Я сидела как на иголках, ждала звонка по новому телефону, специально купленному на чужое имя, что они приземлились, и всё у них хорошо. Как только это произошло, настала моя очередь рвать когти. Я переоделась в одежду Сони которую она мне предварительно приготовила, вышла из подъезда, спустилась в метро и вышла на остановки возле магазина. Там была девушка — продавец одежды, с которой Люда заранее договорилась. Переодевшись в примерочной и надев парик, я отправилась на автовокзал и выбрала маршрут Москва — Воронеж — уже оттуда постараюсь таким же способом добраться до места назначения.

Всё шло гладко: села в автобус, он тронулся, и я, наконец, выдохнула. Но моя радость была преждевременна: не успели мы въехать из Москвы, как нам перегородила путь машина полиции. Я думала, что у меня сердце остановится от страха. Зашёл сотрудник милиции и попросил меня покинуть автобус. Пришлось подчиниться — не устраивать же скандал прилюдно, да и чьих рук это дело — понятно.

Зараза, выследил!

Только одно успокаивало: моя дочь далеко, а значит, рычага давления у Калагова нет, но всё равно было страшно. Мы приехали на территорию коттеджного посёлка, въехали в раскрывшиеся ворота одного из роскошных особняков и остановились. стоило им закрыться за нами, у меня появилась ассоциация, что я попала в тюрьму.

Я шла в дом джигита как на расстрел, понимая, что сейчас меня ждёт нелёгкий разговор. А возможно и не только разговор: такие, как он, не прощают предательства, а я именно его предала, прикинулась паинькой, заглядывала ему чуть ли ни преданно в глаза, таяла в его объятьях, а потом кинула, как пацана, да и ещё и такое письмо написала.

Чёрт!

Чувствовала, что оно ещё принесёт мне немало неприятностей. Зашла в дом и увидела своего врага. Он смотрел таким взглядом, что от него веяло стужей. Непроизвольно я почувствовала озноб, а, опустив взгляд на его руку, увидела злополучное письмо, и у меня в глаза потемнело от страха.

Думала, орать начнёт, может, и отступит от правила и поколотит, но нет — он придумал наказание намного страшнее. Лучше бы побил, её богу, чем то, что он собрался сделать в случае моего неповиновения! Вот теперь поняла, что он имел в виду, когда говорил «не буди зверя».

Стояли, молча смотрели друг на друга, как дуэлянты перед выстрелом. Не знаю, как он, а я ожидала оскорблений и криков: Сергей всегда так делал, если что-то было не так.