Как бы там не было — приблизиться на пистолетный выстрел Валлентайну не дадут. А если снова залезть в тело родственника? Возможно, что подойти удастся, но в своей способности быстро выхватить револьвер и метко выстрелить лорд сомневался. Нужен другой способ устранить этого выскочку.

Лорд задумался. В его голове крутились десятки комбинаций с выбором реципиентов для внедрения, рубежами атаки и набором оружия. Три предыдущих дня Валлентайн внимательнейшим образом изучал биографии всех более или менее близких к цесаревичу людей. Конечно, ближний круг отпадал, но вот родственнички… Дяди, кузены… Постепенно план начал складываться.

Надо «оседлать» одного из великих князей. Кого-то из братьев императора. А потом… на месте найти способ одновременно расправиться со всей этой семейкой! В конце концов «адские машинки» уже существовали. И тогда он, Валлентайн, займет чертов русский трон по закону! И сумеет повернуть всё вспять. Да! Это, пожалуй, единственно верный выход!

Валлентайн пулей метнулся обратно в ванную комнату, чтобы смыть кровь с разбитого кулака. Машинально глянул в зеркало и обомлел: за то время, что он раздумывал, у него на лице появился приличный солнечный загар и выросли пышные усы. «А они мне идут, — подумал Гарри Пратчетт». Дьявольщина!!! Какой Гарри Пратчетт? Я лорд Валлентайн! Яростная волна вымыла из сознания заползшую чужую личность.

Дело совсем плохо. Надо спешить, иначе… Валлентайн, надеясь, что его спецдопуск еще действует, рванулся в Институт Времени.

Отгремело триумфальное возвращение в Петербург. Мы приехали героями, спасшимися из лап грязных желтых дикарей, и, по случаю нашего «чудесного избавления от неминуемой гибели», столица встречала нас громом оркестра, звоном колоколов, цветами, парадом, балами и всенародным ликованием. Три дня прошли «как с белых яблонь дым», то есть абсолютно впустую. И вот: здравствуйте, серые будни! Все снова рьяно впряглись в работу…

Венценосный отец дал добро на создание новых учебных заведений, спокойно отреагировал на мое предложение об обновлении Государственного Совета, разрешил мне заняться подготовкой реформ по Финляндии — короче говоря, работы у меня оказалось столько, что я даже сократил занятия рукопашкой и стал завтракать, обедать и ужинать, не выходя из кабинета. Иногда по вечерам приходится силой разгибать пальцы, которые сводит от бесконечной писанины. В такие минуты я, с особенной злостью, вспоминаю свои подростковые мечты о «легкой и безоблачной судьбе наследного принца»…

Кроме того, на меня с ходу напрыгнули мои «современники». Кроме Димки рядом со мной оказались его дед, Владимир Альбертович, друг и сослуживец Политова-старшего — Дорофеев и шапочно знакомый мне Сергей Платов. А сверх того… Сверх того в наш «дружный коллектив» влились бывший главный инженер комбината «Корунд» Афанасий Горегляд и бывший глава бывшего Ленинградского обкома бывшей КПСС Григорий Романов! Когда Димыч сообщил мне о последнем участнике нашей «труппы погорелого театра», я чуть со стула не свалился, и еще минут пять моим главным позывом было измерить у закадычного дружка температуру и уговорить его на вдумчивую беседу с местными светилами психиатрии… Копчиком чувствую — этот человек, властность из которого так и прет, еще доставит нам всем немало хлопот. Но очень хочется надеяться, что это произойдет после завершения строительства ТрансСиба.

Вспоминаю нашу первую совместную встречу. Вполне естественно, что проходила в лучших шпионских традициях — на задворках дворцового парка дядюшки Алексея. Наверняка это собрание выглядело со стороны крайне странно. Больше всего означенная вечеринка походила на «тайную вечерю»… Три члена императорской фамилии, причем один — наследник престола, а двое других — братья императора. И с ними в компании молодой гусарский корнет и капитан, лет тридцати пяти, сотрудник 7-го военно-учетного Отделения Главного Штаба.[34]Причем означенные офицеры до этого дня никогда не встречались, но здоровались, как старые друзья после долгой разлуки: с обниманием, лобызанием и восклицаниями: «Петрович!.. Альбертыч!..» Из Нижнего Новгорода приехали известный промышленник и его инженер-химик. И снова посторонний наблюдатель был бы озадачен: впервые увидевшие друг друга люди радуются встрече, словно давно знакомы, а промышленник-миллионер называет офицера ГлавШтаба «дедушкой».

После взаимных приветствий присутствующие разливают по лафитным стаканам коньяк. И залпом, как фруктовую воду, выпивают драгоценное произведение французских мастеров. Нда… славно мы тогда посидели!

Соратников-современников прибавилось, но сокращение моего «ближнего круга» изрядно меня расстраивает. Собственно говоря, от круга уже почти ничего не осталось. Несчастный Хабалов погиб. Васильчиков, получив от Альбертыча необходимые инструкции, начал строительство давно анонсированной организации — Комитета Государственной Безопасности. Гревс оказался в опытных руках Дорофеева-Шенка, который со всем прилежанием начал натаскивать его, точно легавого щенка на охрану ценной особы моего величества. А Николай Оттович и вовсе отправился на флот, в преддверии грядущих боевых действий с Японией…

Кстати, о грустном… Смерть бедолаги Фалина вот-вот обернется натуральным военным конфликтом со страной сакуры и Фудзиямы. Александр III, разъяренный смертью второго сына, принял окончательное и бесповоротное решение отмстить неразумным хазарам, то бишь японцам. К моему ужасу его поддержали и окончательно утвердили в этом решение мои друзья-соратники из будущего.

Господь Вседержитель, как же я уговаривал своих современников, как спорил с ними, доказывая, что не нужна нам эта война. В смысле — сейчас. Ну что б не подождать лет пятнадцать. Мы тогда эту Японию не только разгромим, но еще и разграбим. До черного волоса! Я уже в мыслях себе рисовал, как мы всё у джапов отберем, все промпредприятия демонтируем и в свое Приморье отвезем, как захватим все активы всех банков и даже, в тех черных мечтах, представлял себе, как снимаем и уволакиваем к себе рельсы со шпалами! А что теперь? Ну, сплавают наши мариманы на Дальний Восток, ну отоварят нарождающийся флот страны Восходящего Солнца по самое не балуйся… И что? Что с них, бедолаг раскосеньких сейчас-то взять? Ведь нет же у них ничего.

Но дядюшка генерал-адмирал, Шенк, Целебровский и даже Димыч насели на меня и нанесли сокрушительное поражение по всем фронтам. Основным аргументом, который они выдвигали, было: «Олег, паровозы надо давить, пока они чайники!»

Даже отчаянная попытка перенацелить развоевавшуюся когорту «made in USSR» на «горячо любимую» мною Британию, у которой именно в тот момент намечалась заварушка с Португалией из-за африканских владений последней, потерпела полное фиаско.

Выслушав меня, Алексей Александрович, флотоводец наш, характерным жестом почесал ухо:

— Это, разумеется, интересная идея, Олег. Об этом стоит подумать и рассмотреть возможность оказать поддержку нашей эскадрой братскому португальскому народу. На обратном пути с Тихого океана.