— Да, — тут же понял шериф. Все отремонтируем.

— Не перебивай. В этот пруд попадает вода с моря. Когда он хорошенько обмелеет, воду спускают дальше, вон в те небольшие прудики. Из них еще дальше, потом еще. Из последнего окончательный рассол вычерпывают и выпаривают на подносах.

— Вот, значит, как ее добывают…

— Да, — кивнул Найл. — Сейчас здесь только одна цепочка прудов. Я хочу, чтобы таких цепочек стало четыре. И, уже повернувшись к надсмотрщице, добавил. Нам потребуется много соли, Райя. Очень много.

— А жить мы будем… — решил уточнить северянин.

— За кухней, между пальмами, можно поставить навесы, — решила Райя. Там ветра нет, тень, место спокойное.

— Хорошо, — кивнул шериф.

— Теперь самое главное, — сказал правитель. Мне немедленно нужны два десятка валунов, двенадцать шкур и несколько толковых работников, которые способны понимать, что они делают.

Для чужого человека пустыня всегда кажется местом неминуемой смерти. Жара, отсутствие укрытий, полное отсутствие воды. Ему, пожалуй, и в голову не придет, что почти все барханы испещрены следами живых существ, что для коренного жителя песков всегда найдется и прохладное укрытие, и немного еды, и несколько глотков воды.

Легче всего утолить жажду в оазисах. Если среди мертвенно-желтых песков вдруг встречаются несколько кактусов — под ними нужно вырыть ямку до появления влажного песка, потом вкопать в песок длинную трубку, нижний конец которой прикрыть какой-нибудь тряпочкой или листвой от попадания песка, засыпать вырытую яму, немного подождать, а потом приложиться к трубочке. Из нее всегда можно высосать с некоторыми интервалами по два-три глотка воды. Душ не принять, конечно, но и от жажды не умрешь.

Если под рукой есть полупрозрачный пузырь из выскобленного брюшка кузнечика — то в него можно вложить свежие веточки кустарника, зеленую траву, кусочки кактусов — и оставить на целый день на солнце. К вечеру на дне пузыря обычно набирается сразу несколько глотков пахнущей опунцией воды.

Однако имеется способ добыть живительную влагу и там, где нет ни оазисов, ни отдельных кустарников, ни даже непривередливого шипастика. Если вы надолго задержались на одном месте и не боитесь выдавать местоположение своего жилища — ставьте каменный колодец.

— Ройте яму, — указал Найл на свободное место между пологими склонами барханов. Глубиной в рост человека.

— Песок же осыпаться будет, правитель, — осторожно возразил шериф.

— Это хорошо, — кивнул Найл. — Нам как раз конусная яма нужна, с пологими стенками.

Трое пленников, переглянувшись, стали быстро разбрасывать песок деревянными лопатами, выделенными Райей из своих припасов. Дело продвигалось быстро, и примерно через час Найл их остановил:

— Достаточно. Давайте шкуры.

Шкуры Тройлек выделил самые простенькие, гусениц-листорезок. Ломкие, быстро изнашивающиеся, они мало на что годились, и охотники порою их вообще не снимали, запекая тушки на кострах целиком. Впрочем, для колодца годилась и такая кожа.

Нижнюю шкуру Найл уложил на дно ямы, четыре другие — чуть выше и внахлест, чтобы вода стекала вниз, а не просачивалась в песок.

— Валуны давайте!

Тремя валунами правитель придавил уложенные шкуры. Разместил он камни так, что упираясь друг в друга, они не скатывались в самую выемку, а нависали над ней. Найл поднялся чуть выше, опять уложил шкуры, прижимая камнями, потом еще один ряд, поднявшись до уровня земли.

— Что дальше? — спросил шериф.

— Наваливаем сверху каменную пирамиду, — объяснил правитель. Только осторожно, чтобы нижний ряд со своего места не сдвинуть. Я валуны в одном месте так пристроил, что между камнями ровная щель до самого низа проходит.

Северяне принялись за работу. Найл, учитывая их неопытность, никуда не уходил, следя за аккуратностью укладки. Как раз к сумеркам все закончилось, Посланник отпустил пленников отдыхать, а сам отправился к Райе.

Разумеется, он понимал, что в ее состоянии ни о какой близости речи идти не могло — но все обитатели солеварни должны видеть, у кого проводит ночь правитель страны, кому он уделяет все свое внимание.

Хозяйка солеварни накрыла праздничный стол: самодельное пальмовое вино, финики, колотые орехи, соленая рыба. После деликатесов Тройлека все это казалось пресным и однообразным. Найл едва прикоснулся к угощениям, больше уделяя внимание вину, с его непривычным миндальным привкусом.

— Вам что-то не нравится, господин, — забеспокоилась хозяйка. Вы совсем не едите.

— Все очень вкусно, вот только я очень устал. Может, пойдем спать?

— Простите, мой господин, — замялась Райя. Вы не желаете пригласить кого-нибудь из надсмотрщиц?

— Э-э, нет, ты меня не обманешь, — Найл улыбнулся, покачал головой и взял ее за руки. — Мне нужна ты, и только ты. Я не променяю тебя ни на кого и никогда. Я приехал сюда, чтобы побыть с тобой. Все остальное неважно.

Что поделать, долг правителя нередко заставляет с улыбкой есть то, что тебе не нравится, спать с теми, кто неприятен, а иногда — проявлять целомудрие. Хозяйка солеварни сделала для него слишком много, чтобы вот так, ради минутной прихоти растоптать ее достоинство, променяв на кого-то из младших надсмотрщиц или уйдя ночевать на корабли, к Назии. Нет, он проведет ночь в постели хозяйки солеварни, позавтракает с ней за одним столом и выйдет утром из дверей дома рука об руку с ней, потому что она должна чувствовать его любовь и благодарность, потому, что все должны видеть его любовь и уважение к Райе, а еще потому — что ему приятно находиться рядом с ней.

* * *

Утром вокруг каменного колодца уже крутилось несколько любопытных северян и надсмотрщицы с солеварни.

— Рано еще, — охладил их нетерпение правитель. Где-то после полудня вода будет.

— Откуда ж она возьмется? — недоверчиво буркнул высокий и широкоплечий пленный.

— Иди сюда, — Найл присел около кучи из валунов. Просунь руку подальше, между камнями. Что чувствуешь?

— Мокрые? — удивленно ответил северянин.

— Вот именно. Верхние камни этой груды нагреваются на солнце, а нижние остаются холодными. Когда сквозь них проходит теплый ветер, на них оседает роса. Вот она и стекает вниз. Не сразу, медленно, капелька по капельке. Но накапливается. После полудня можно будет привязать к длинному пруту миску и зачерпнуть.

— Неудобно так будет… Черпать-то.

— Иногда каменные колодцы делают иначе: или щель вырывают, чтобы вода по ней наружу вытекала, или сам колодец поднимают на высокий постамент и трубочку в нем вытачивают, чтобы вода, опять же, наружу вытекала. Только делать такие колодцы куда труднее. Да и зачем? Вы что, собираетесь жить здесь вечно?

— Мы? — растерялся великан.

— А если нет, тогда отправляйся к шерифу Порузу и спроси, почему его люди болтаются по солеварне без дела. Понятно?