— Да, — ответила Ли, — я сделаю все!

— Значит, нам следует доказать, что ты — невинная девушка. Ты согласишься?

— Они все равно мне не поверят.

— Им придется поверить, если у суда будут доказательства!

— А как это сделать? — спросила Ли.

— Если суду будут представлены доказательства, что ты — девственница, значит, слухи, которые распускают о тебе, фальшивые. Мы знаем, что убитый был распутником, соблазнителем, насильником. А ты — девственница… теперь ты понимаешь?

Она кивнула.

— А вы согласитесь на это? — спросил отец Пенфолда Смита.

— Это очень необходимо?

— Думаю, жизненно важно.

— Я сделаю все, чтобы спасти Джейка! — воскликнула Ли.

Мы вошли в кибитку И некоторое время еще поговорили. Ли сообщила, что с убитым Ральфом Хассэтом она была знакома еще до того случая с нападением. Он пытался заигрывать с ней, но она убегала. Тогда он подстерег ее и попытался насильно овладеть ею.

— Я думаю, — сказал отец, мы кое-чего добились.

Пенфолд Смит, поначалу относившийся к нам с подозрением, теперь был уверен в том, что мы действительно хотим помочь. Думаю, что немалую роль в этом сыграла моя мать.

Мы вернулись на постоялый двор и там продолжали обсуждать способы спасения цыгана Джейка.

Похоже, пока нам сопутствовала удача. Несколько уважаемых дам согласилась провести соответствующую проверку и, к нашей огромной радости, установили, что Ли девственница. На постоялый двор заглянул Эдвард Баррингтон и подтвердил, что готов оказать нам любую помощь. Он знал, что влиятельные люди в Ноттингеме готовы наблюдать за ходом судебного процесса, и позаботятся о том, чтобы были найдены и что еще важнее — заслушаны показания в пользу цыгана Джейка.

— Все идет хорошо! — заверил нас отец.

Мне очень хотелось повидать Джейка. Я должна была убедить его в том, что невиновна.

Настал день суда. Мой отец пошел туда, а мы с матерью остались на постоялом дворе.

Отец собирался, если представится такая возможность, дать показания в пользу обвиняемого. Он хотел сообщить суду, что знаком с этим цыганом, поскольку их табор стоял на его землях, к что уверен: этот молодой человек ни за что не ввязался бы в драку, не будь у него на то серьезных оснований.

Отец заявил, что собирается заставить суд выслушать все, что он собирается сказать. Я была уверена — ему не решатся отказать. Отец полагал, что когда будут заслушаны показания о беспутном образе жизни Ральфа Хас-сэта и представлены доказательства девственности Ли, то вопрос о смертном приговоре даже не встанет.

Мы с матерью ждали возвращения отца на постоялом дворе. Напряжение было почти невыносимым. Если, несмотря на все, Джейка приговорят к смерти… я даже и думать об этом не могла! Мы сидели у окна в комнате родителей, высматривая, не покажется ли отец.

Он вернулся вместе с Эдвардом Баррингтоном. Тот тоже присутствовал на судебном заседании, и мне было очень приятно, что он так близко принял к сердцу наши заботы. Когда я увидела, что они входят во двор, я попыталась угадать по выражению их лиц, каким был приговор. Но это мне не удалось.

Я бросилась к двери. Рядом оказалась мать.

— Подожди здесь, — сказала она. — Теперь уже совсем недолго.

Мужчины вошли в комнату. Я уставилась на отца. Лицо его было серьезным, и несколько секунд он молчал. Опасаясь худшего, я закричала:

— Что? Что?

— Они признали его виновным.

— О нет… нет… Это нечестно! Это я виновата в том, что его поймали!

Отец положил руки мне на плечи и сказал:

— Все могло быть гораздо хуже! Все-таки был убит человек, нельзя забывать об этом. Джейк не будет повешен, этого удалось избежать. Они приговорили его к каторге, к семи годам.

Мы должны были покинуть Ноттингем на следующий день. Я чувствовала себя опустошенной, утешая себя лишь тем, что его, по крайней мере, не казнили. Однако послать на каторгу на семь лет, на другой конец света! Семь лет… Это было почти вечностью! Я сказала себе: «Я никогда больше не увижусь с ним…» Джейк произвел на меня глубокое впечатление, и я поняла, что никогда не смогу забыть его.

Баррингтоны сумели убедить нас отобедать с ними в последний вечер в Ноттингеме. Мы согласились, и все разговоры за столом крутились вокруг суда.

— Джейку повезло, — сказал Эдвард Баррингтон. — Это довольно легкое наказание за убийство!

— В таких обстоятельствах… — с жаром начала я.

— Но он действительно убил человека, и потому наказание следует признать легким. Эта девушка произвела на суд хорошее впечатление: она выглядела такой юной и невинной. Она очень красива!

— То, что Ли была девственницей, и то, что нам удалось найти другие убедительные доказательства, сыграло, несомненно, большую роль, — усмехнулся отец.

— Обвинители собиралась доказать, что Ли была распутницей, К счастью, это было не так, а отрицать дурную репутацию Ральфа Хассэта было невозможно.

— Благодарю вас за помощь! — произнес отец.

— Вы проявили себя великолепно! — добавила мать.

— Это был минимум того, что мы были обязаны сделать, — заявила миссис Баррингтон.

— Более того, — добавил ее муж, — мы обязаны следить за тем, чтобы торжествовала справедливость!

— С ним все будет в порядке, с этим молодым человеком, — заявил отец. — Он относится к той породе людей, которые сумеют выжить в любой обстановке: это я понял с самого начала!

— Но покинуть свою страну, оказаться в изгнании… — проговорила я, — в то время как на самом деле он заслуживал не наказания, а награды…

— Старый сквайр был вне себя от злости! — засмеялся мистер Баррингтон. — Он хотел, чтобы цыгана повесили.

— Старый греховодник! — заметила миссис Баррингтон.

— Я-то думала, что они просто отпустят Джейка! — не успокаивалась я.

— Дорогая моя девочка, нельзя убивать людей, что бы ни случилось! — молвил отец.

Мать улыбнулась:

— Мы сумели спасти его от виселицы! Давай радоваться этому!

— Думаешь, он все понял? — спросила я.

— Он видел меня в суде, — объяснил мне отец, — слышал мои показания и знал, что именно я собрал сведения о характере покойного и сумел найти доказательства невинности девушки. Несомненно, он задумался над тем, почему я сделал это! И конечно, понял, что у меня есть дочка, которая указывает мне, что я должен и чего я не должен делать! — он повернулся к остальным. — Моя дочь — просто тиран, она превратила меня в своего раба!

Все смотрели на нас с улыбкой. Все, кроме Клер Карсон. У меня путались мысли, но мне вдруг показалось, что я не очень-то ей нравлюсь. Эту мысль я тут же отбросила: это было глупо да и неважно.