– Тринадцать. Практически.

– Ладно. С-с-с…

Мэгги снова замолчала, не в силах говорить. Она сделала глубокий прерывистый вдох, прикусила нижнюю губу – причем впилась в нее зубами с такой силой, что едва не заставила Вик плакать. Потом Мэгги выдохнула и продолжила вообще без каких-либо следов заикания:

– Значит, обещаешь.

– Но почему твой мешочек «Скраббла» захотел убедить тебя, что я могу найти его? Почему он сообщил об этом?

Мэгги покачала головой.

– Это работает не так. Костяшки «Скраббла» ничего не хотят, как и нож… как и твой велосипед. Используя «Скраббл», я получаю факты, которые находятся вне зоны достижения. Точно так же ты можешь задействовать открывалку для писем, чтобы вскрыть конверт. И это все равно что получить письмо от математика Унабомбера. Способ разрушить свое маленькое эго.

Мэгги пососала нижнюю губу и несколько раз провела по ней языком.

– Почему я не должна искать его? – спросила Вик. – Ты сама говорила, что я приехала сюда лишь для того, чтобы твои костяшки рассказали мне о чем-то важном. Почему они сообщили об этом парне Призраке, если ты запрещаешь мне искать его?

Однако прежде, чем Мэгги ответила, Вик наклонилась вперед и прижала руку к левому глазу. Воображаемые щипцы сжались так сильно, что глаз был готов взорваться, словно перезрелая виноградина. Не в силах сдерживать боль, она издала тихий стон.

– Ты выглядишь ужасно. Что случилось?

– Мой глаз. Он начинает болеть, когда я пересекаю мост. Возможно, это потому, что я засиделась с тобой. Обычно мои поездки заканчиваются быстро.

Если брать в расчет ее глаз и губу Мэгги, то разговор оказался травмирующим для них обеих.

– Девочка, о которой я говорила тебе, – сказала Мэгги. – С коляской. Когда она впервые начала использовать кресло-коляску, ее здоровье было нормальным. Кресло досталось ей от бабушки, и девочке просто нравилось играть с ним. Но если она слишком долго оставалась на Изогнутой аллее, ее ноги начинали неметь. К тому времени, когда я встретила ее, она была полностью парализована от талии и ниже. Подобные чудеса чего-то стоят при своем использовании. Мост остается на месте, и это обходится тебе в определенную цену. Ты должна ис-с-спользовать мост крайне редко.

– А какая цена у твоих костяшек? – спросила Вик.

– Открою тебе небольшой секрет: я не всегда з-з-з-заикалась!

Она снова улыбнулась окровавленным ртом. Вик быстро поняла, что на этот раз заикание Мэгги было притворным.

– Ладно, – продолжила библиотекарша. – Мы должны вернуть тебя. Если мы просидим здесь слишком долго, твоя голова взорвется.

– Тогда расскажи мне о Призраке, или тебе придется собирать мои мозги с твоего стола. Я не уйду, пока ты не сделаешь этого.

Мэгги открыла ящик, бросила туда мешочек «Скраббла» и затем захлопнула его с необязательной силой. Когда она заговорила, ее голос впервые потерял все следы дружелюбия.

– Не будь чертовой…

Она замолчала, либо от недостатка слов, либо по причине своего заикания.

– Проказницей? – спросила Вик. – Что, начинаю соответствовать своему прозвищу?

Мэгги медленно выдохнула. Ее ноздри расширились.

– Я не морочу тебе голову, Вик. Призрак – это человек, от которого тебе н-н-нужно держаться подальше. Не все, кто делает необычные вещи, хорошие люди. Я почти ничего не знаю о Призраке. Он старый мужчина с винтажной машиной. И эта машина – его нож. Только он использует ее, чтобы красть жизни. Призрак увозит детей на машине и делает что-то с ними. Он использует их – как вампир, – чтобы оставаться живым. Он забирает малышей в свое внутреннее пространство – плохое место, которое сновидит, – и оставляет их там. Выходя из машины, они перестают быть детьми. Они перестают быть людьми. Это существа, которые могут жить только в холодн-н-ном воображении Призрака.

– Откуда ты это знаешь?

– Костяшки. Они начали говорить со мной о Призраке пару лет назад – после того, как он схватил ребенка в Лос-Анджелесе. Призрак работал тогда на Западном побережье, но обстоятельства изменились, и он перебрался на восток. Ты смотрела с-с-сообщения о маленькой русской девочке, которая исчезла из Бостона? Их крутили по телевизору несколько недель назад. Она исчезла вместе со своей матерью.

Вик видела эти телевизионные репортажи. В их захолустье они были популярной темой в течение нескольких дней. Мать Проказницы смотрела их с очарованием и ужасом. Пропавшая девочка была того же возраста, что и Вик, – темноволосая, худощавая, с неловкой, но привлекательной улыбкой. Милая бестия. Ты думаешь, она умерла? – спросила Линда у мужа, и Крис Макквин ответил: Если ей повезло.

– Девочка Грегорски, – сказала Вик.

– Верно. Водитель лимузина поехал в отель, чтобы забрать их семейство, но кто-то опередил его и пленил Марту Грегорски. Это был Призрак. Он выпил из малышки кровь и оставил ее с другими детьми, которых уже использовал. Он бросил ее в своем фантастическом мире. Во внутреннем пространстве, которое никто не захотел бы посещать. Оно похоже на твой мост. Только больше. Намного больше.

– А что с ее мамой? Он тоже выпил ее кровь?

– Вряд ли. Он не может питаться взрослыми. Только детьми. Но у н-н-него имеется помощник типа Ренфилда, который помогает ему с похищением детей и ликвидацией взрослых. Ты знаешь, кто такой Ренфилд?

– Приспешник Дракулы вроде?

– Примерно так. Я знаю, что Призрак очень старый. У него было много Ренфилдов – он лгал им, наполнял их иллюзиями и, возможно, убеждал, что они герои, а не похитители детей. В конце концов он всегда ж-ж-жертвовал ими. Вот какая их судьба. Когда его преступления раскрывали, он валил вину на одного из своих подручных. Призрак долгое время забирает детей и всегда остается в тени. Я сложила о нем все подробности, но не могу найти такие улики, которые позволили бы мне идентифицировать его.

– Почему ты не можешь спросить его имя у своих костяшек?

Мэгги моргнула и печальным голосом, пронизанным смущением, сказала:

– Таковы правила. «Скраббл» не использует настоящих имен. Вот почему костяшки советовали мне ожидать Проказницу, а не Викторию.

– Если бы я нашла Призрака, узнала имя и то, как он выглядит, мы могли бы остановить его?

Мэгги так сильно хлопнула ладонью по столешнице, что чайные чашки подпрыгнули. Ее глаза были гневными… и напуганными.

– Перестань, Вик. Неужели ты не слышала меня? Если ты найдешь Призрака, то умрешь. И это будет моя вина! Думаешь, я хочу такой груз на своей совести?

– Но если мы ничего не сделаем, что будет с детьми, которых он забрал? Тогда мы обречем их…

Увидев лицо Мэгги, Вик постепенно замолчала. Черты Мэгги были искажены страданием и болью. Она взяла салфетку из коробки «Клинекса» и протянула Проказнице.