Однако британцев недооценили: оказалось, что среди них есть настоящие храбрецы, способные жертвовать своими жизнями ради товарищей. Часть авангарда и арьергарда осталась, задержав как венедов, так и русских, связав их боем.

– Васька, давай!

Выстрел!.. и русский морпех оседает на палубе вражеского корабля, а рыжеватый, молоденький английский мичман опускает пистолет, зло скаля крупные, лошадиные зубы.

– Святой Георг! – Англичанин, собрав вокруг себя подчиненных, перешел в лихую контратаку, размахивая шпагой.

Выпад! И славянин падает на спину, а англичанин быстро выдергивает клинок из мертвой груди противника и отражает яростную атаку русского морпеха, размахивающего палашом.

Тем временем часть английских моряков… кидала абордажные крючья на русские галеры, прижавшиеся к борту их судна. Зачем, ведь они уже сцеплены?! Прозрение пришло слишком поздно, когда почти уже захваченный корабль охватил огонь.

Тушить… во время сражения это проблематично, особенно когда противник всячески этому мешает… Славяне принялись отчаянно рубить веревки, стягивающие суда, но оставшиеся в живых англичане препятствовали этому, расстреливая морпехов из мушкетов.

– Англия и Святой Георг! – яростно заорал израненный мичман, держащийся на одной гордости. А пламя разгоралось и на русских галерах… Мичман хохотал…

* * *

К великому сожалению венедов, скандинавов и русских, англичане все-таки вырвались из ловушки, потеряв около трети своих кораблей. Еще треть была повреждена в достаточной степени, чтобы думать не о бое, а о ремонте.

У союзников дела были заметно лучше: ремонта требовала большая половина судов, но вот безвозвратных потерь было сравнительно немного, сказалось куда лучшее качество постройки и обслуживания.

Потерь среди венедов было немного, но среди русской морской пехоты погиб едва ли каждый третий, взяв за свои жизни кровавую плату. У венедов была другая беда: в сражении был тяжело ранен адмирал Савватей Ворон…

Командование Союзным флотом временно взял на себя Свенсен, пользующийся заслуженным уважением. Здесь была небольшая тонкость – толковых адмиралов у венедов хватало. Просто шведский флот, сильно «почищенный» за последние годы от ворюг-дураков-масонов, и без того был переполнен славянами. Так что Свенсона поставили скорее как политическую фигуру. До выздоровления Святослава шведский адмирал похозяйничает, заодно успокоит амбиции шведов. Ну а что он скорее хозяйственник… Так это в плюс: сейчас предстояло не воевать, а как можно быстрее чинить суда и пополнять припасы. Так что пусть…

В заместители ему поставили Ушакова – по просьбе Павла. Русский император давно обратил внимание на талантливого военного моряка, но произвести его в адмиралы пока не мог. Точнее – мог, но со скандалом в Морском ведомстве, ломая «заслуженных» через коленку. А так…

«Раз уж венеды замечают Ушакова, то стыдно будет не отметить его нам – дельный будет адмирал, с европейским авторитетом».

А вот Богуславу пришлось очень непросто – английская эскадра, посланная для разорения Норвегии и Швеции, была не слишком велика, но у норвежского короля судов не было в принципе. Не настолько велики силы Унии, чтобы их еще и распылять… Так что он организовал своеобразный патруль из рыбацких суденышек и скоростных яхточек состоятельных скандинавов. На них же порой и перебрасывались скандинавские войска для отражения английских десантов. С судов ставили и мины, нередко прямо под носом у противника.

* * *

– Греби потише, Иван, – с акцентом проговорил на неплохом русском норвежец средних лет одному из русских напарников. Иван, молодой совсем паренек, шмыгнул виновато носом и стал грести, поглядывая на весло.

– Не заплутал, Кнут? – спросил норвежца отец Ивана.

– Коль-ша! Не лессь под руку! – От раздражения акцент у Кнута сделался очень заметным. Он и без того прокладывает маршрут в тумане, да между рифов…

– Фсе! – негромко сказал норвежец через несколько минут, – на месте. Сдесь пройти могут аль северней, у Тресковой банки.

– Там Фрол с сыном, – отозвался Николай.

– Фрол! – фыркнул скандинав. – Не Фрол с сыном, а Ларс с Фролом и Никитой. Гребцами-то пошшти все могут, а до места довести в таком тумане – только мы двое.

– Кхм. Твоя правда, – смутился Николай, – ну что, вываливаем мину?

– Да.

Через минуту просмоленный бочонок, щетинившийся рожками, плавал в ледяной воде, а Иван сосредоточенно добавлял на веревочный хвостик мины грузы: чтобы из воды не торчала, этак и заметить могут.

– Все, – выдохнул замерзший парнишка через несколько минут, пряча окоченевшие руки за пазуху, – сделано.

* * *

Больших сражений не было, но отразили почти два десятка десантов и… сожгли четыре британских судна – включая фрегат «Король Георг».

А одно небольшое грузовое судно на свою беду остановилось на ночь недалеко от берега. Ну, как недалеко? В четверти мили…

– Сало все сожрали, с перцем да травами? – грозно спросил товарищей Никодим, имевший боевой опыт. Собравшиеся недружно подтвердили, что да – все.

– Бурдюки? Проверены, жиром смазаны?

– Все сделано, – с укоризной ответил староста небольшой норвежской деревушки, – мы не умеем плохо работать.

Никодим пофыркал, но продолжил вопросы и проверки: бывший пират не только проверял напарников перед невероятно сложным делом, но и давал малодушным возможность покинуть ряды без урона для чести. Сомневаешься в себе, так повиноваться, что чего-то не сделал – да ступай с богом…

– Все, други, – поплыли…

Капитан грузового судна, вставшего во фьорде ради ремонта рангоута после очередного шторма, был настроен весьма подозрительно и успел даже обстрелять рыбацкое суденышко, вышедшее было днем из деревни. После брандеров-то… страшно. Ядром убило старого Нильса, вот после этого норвежцы и озлобились. А тут еще и Никодим с его рассказами об абордажах…

Наскоро ушитая обтягивающая одежда из шерсти, обильно смазанная жиром. Жиром смазано и тело, в руках надутые желудки морских зверей.

– Ммать! – вырвалось у Никодима, когда он зашел в воду – зимнее море яростно обожгло тело. Впрочем, норвежцы выражались не менее ярко.

Обмотанная тканью кошка глухо стукнулась о борт, после чего по веревке влез Никодим и прикрепил веревочную лестницу. Сам же не стал ждать, тенью заскользив по палубе, поглядывая по сторонам.

Стоящий у борта часовой относился к своим обязанностям формально, лениво зевая и даже не пытаясь изображать бдительность. Благо со стороны капитанской каюты его сейчас нельзя было увидеть… Душераздирающий зевок прервался коротким всхлипом, и моряк осел на палубе.

– Один готов, – пробормотал сам себе Никодим, – теперь оружием разжиться…

Оружие на торговых судах традиционно хранилось в капитанской каюте – при абордаже пиратов раздать команде успеют. На руки… на руки оружие в английском флоте давать не любили. Военный или торговый, английский флот имел дурную славу, бунты нижнего состава из-за скотских условий были явлением совершенно рядовым.