– Как он? – спросил я. – Уснул?

– Никак не мог успокоиться, – со вздохом ответила она, обошла кухонный остров и села на стул.

– Что, совсем плохо?

– Да нет, могло бы быть и хуже. Расплакался, что Эмма не может пожелать ему спокойной ночи. Мы немного поговорили о том, как мы напуганы и как нам ее не хватает. Потом я погладила его по спине, и через пять минут он уже спал без задних ног. Набегался, к счастью, с детьми Карен и Марка, очень устал.

– Но ведь их не будет рядом каждый вечер, ты же знаешь, – сказал я.

– Знаю, еще как знаю, – ответила она.

Вытирая полотенцем салатницу, я задал вопрос, который уже давно пытался сформулировать для себя.

– Слушай, учитывая, через что Сэму пришлось пройти… Может, показать его детскому психологу?

– Я тоже об этом думала. Единственное, я не знаю, как это сделать. Он же не сможет рассказать доктору правду. А если лгать, то это вообще теряет всякий смысл.

– Разве тот не обязан хранить врачебную тайну?

– Если ребенку что-то угрожает, то нет. Я узнавала. Они обязаны сообщить в правоохранительные органы.

Салатница была совершенно сухая. Я поставил ее на полку и нахмурился.

– Утром, до того как мы позвонили семье, – сказала Элисон, – я погуглила посттравматическое стрессовое расстройство у детей.

– Нашла что-нибудь?

– Никаких анализов, чтобы поставить точный диагноз, не существует. Я почитала пару сайтов, выяснила, что у каких-то детей он проявляется, а у каких-то нет, причем без видимых закономерностей или причин. Мы просто должны внимательно наблюдать за поведением Сэма, поддерживать его, показывать, что мы его любим, слушать все, что он говорит, и обязательно убедить, что в случившемся его вины нет. Примерно так.

– Иными словами, мы должны убедить его, что все будет хорошо, даже если сами в этом не уверены.

– По сути, да. Кроме того, там сказано, что…

Жена осеклась – деревья за окном кухни вспыхнули в ярком свете фар. Мы все время находились в таком напряжении, что этого было достаточно, чтобы заставить нас замолчать и прислушаться.

– Может, это Джастина? – спросила Элисон.

– Может быть.

Элисон встала и быстро прошла в гостиную, откуда лучше просматривалась лужайка перед домом. Я пошел за ней.

Выглянув в окно, мы увидели машину Джастины, видавшую виды «Тойоту» – она въезжала на свое обычное место рядом с «Хондой Одиссей», в двух шагах от коттеджа, который был хорошо виден из дома.

– Пойду с ней поговорю, – сказала Элисон.

– Не думаю, что это…

Но Элисон уже вышла из комнаты и вскоре оказалась на крыльце. Она выбежала так быстро, что мне не оставалось ничего другого, кроме как броситься за ней вдогонку.

– Подожди минутку, давай сначала все обсудим.

Жена была уже на полпути к коттеджу, гравий отчаянно скрежетал у нее под ногами. Где-то далеко завыла собака, видимо из той стаи, которая бродила обычно по окрестностям.

– Иди к Сэму, – сказала она, немного запыхавшись.

– Он в порядке, – ответил я. – А дом отсюда виден как на ладони. Что ты собираешься делать?

– Я же тебе уже сказала – поговорить с ней.

– Послушай, для этого сейчас не самое подходящее время. Уже одиннадцатый час. Да и потом, ты…

«Выпила», – подумал я, но вслух ничего не сказал.

– Не хочешь, иди домой, – сказала она.

Догнав Элисон, я увидел, что она сжимает в руке парик. Наверное, прихватила его по дороге. Я встал перед ней, загородив собой путь.

– Элисон. Пожалуйста. Не делай этого. Дай мне сказать.

Она наконец остановилась, дав мне возможность продолжить.

– Ты же не можешь вот так запросто войти к ней и заявить: «Знаешь, вчера кто-то похитил наших детей, а у тебя в шкафу я нашла парик. Я думаю, это была ты».

– Но в той машине за детьми приезжала не я.

– Это еще не означает, что за рулем сидела Джастина, – возразил я. – Я не говорю, что знаю, что делать, но давай пока рассуждать логически. Она присматривает за нашими детьми вот уже два года. И заботится о них как о своих собственных. Чтобы ее подозревать, нужно нечто большее, чем просто парик.

– Это все потому, что она красотка и ты хочешь с ней переспать?

Это было настолько не похоже на Элисон, что я, захваченный врасплох, не сразу нашелся с ответом:

– Послушай, Элисон…

– Я прекрасно вижу, как ты смотришь на нее, – сказала она, глядя на меня едва ли не с ненавистью.

– Это неправда! Я никогда не…

– И вижу, как она смотрит на тебя. Как строит тебе глазки. Джастина ищет в мужчинах отца, это за километр видно, а ты… ты просто ее папочка, ее кумир, с которым она…

– Это же смешно.

– Да неужели? Когда только приехала, она поступила на медицинский. А теперь учится на юриста.

– Это нормально – поменять специальность в колледже.

– Она без конца задает тебе юридические вопросы.

– И это значит, что она хочет со мной переспать? Извини, но это…

– Тогда скажи мне прямо, что ты не хочешь заняться с ней сексом!

– Ты это серьезно? – спросил я. – Я не обязан ничего отрицать.

– Потому что я права, и ты это прекрасно знаешь. Просто тебя…

– Ну хорошо: я не хочу с ней спать. Не хочу, потому что люблю свою жену и не собираюсь совращать девушку вдвое моложе меня.

– Тогда зачем ты ее защищаешь?

– Никого я не защищаю. Просто призываю тебя не разбрасываться обвинениями, когда мы…

– Что тебе еще нужно? Видео? Подожди-ка, так ведь и видео есть! – воскликнула Элисон и начала загибать пальцы. – Есть видео. «Хондой», кроме нас, могла воспользоваться только она. А еще у похитителей был акцент.

– Который, исходя из того, что нам рассказал Сэм, может оказаться каким угодно.

– У нас есть все основания подозревать Джастину. Этого было бы достаточно, чтобы выписать ордер на обыск, Ваша Честь. Если бы ты думал головой, а не членом, ты бы все сам понял.

Я хотел было возразить, но потом передумал. С таким же успехом можно было бы говорить с окружавшими меня деревьями. Я никогда не замечал, чтобы Элисон подозревала меня в чем-то относительно Джастины или была настроена к ней враждебно. Мне казалось, что, занимаясь детьми, они всегда были на одной стороне. Иногда, уложив двойняшек, они пили на кухне чай и разговаривали, и Элисон, похоже, заменяла Джастине мать, которая находилась на другом конце света. И до сегодняшнего дня я с уверенностью мог бы сказать, что между ними все замечательно.